путешествия по Союзу имею разный обозрительный материал, намекнул, что этот материал хочу передать иностранным журналистам для использования в иностранной прессе. На все это консул ответил предложением обратиться в германскую миссию в Москве. Эта попытка связаться с германским консульством, таким образом, закончилась безрезультатно…»
Следователи столь простыми, аполитичными объяснениями Николаева не удовлетворились. И Ежов, выступая с заключительным словом на февральско-мартовском пленуме 1937 г., имел все основания сказать по поводу убийства Кирова: чекисты «на всякий случай страховали себя еще кое-где и по другой линии, по линии иностранной (выделено мной – Ю.Ж.), возможно, там что-нибудь выскочит»[114].
Действительно, следствие три недели разрабатывало данную версию, претерпевшую странные метаморфозы. Всякий раз чекисты заставляли Николаева говорить лишь о латвийском консульстве. 20 декабря: я «просил консула связать нашу группу с Троцким… На встрече третьей или четвертой – в здании консульства – консул сообщил мне, что он согласен удовлетворить мои просьбы и вручил мне пять тысяч рублей»… 23 декабря: латвийский консул «деньги дал для подпольной работы…» Наконец, 25 декабря на вопрос о том, как зовут латвийского консула, ответил: «Не могу вспомнить, его фамилия типично латышская». Но зато Николаев наконец сообщил дату первого визита к латвийскому консулу – 21 или 22 сентября 1934 г.
Таким образом, чекисты не отказались вплоть до окончания следствия от «германского следа» – факта получения денег в консульстве, однако более чем своеобразно интерпретировали имеющиеся данные. Все переадресовали консулу Латвии, весьма возможно, чтобы не вызвать ухудшения отношений с Германией, и без того непростых после обвинения в шпионаже и диверсиях германского генерального консула в Одессе Гана и пяти граждан Германии – сотрудников посреднической фирмы «Контроль Ко», осуществлявшей закупки зерновых в СССР[115].
Медведь на допросах Николаева 1 и 2 декабря, а 3 декабря сменивший его замнаркома НКВД Агранов[116] упорно придерживались иной версии. Настойчиво добивались от Николаева признания, что он убил Кирова только по личным мотивам, благо биография убийцы, обнаруженные у него письма и дневники давали тому предостаточно оснований.
Леонид Васильевич Николаев родился в Петербурге 18 мая 1904 г. Отец кустарь, умер задолго до революции. Мать – Николаева Мария Тихоновна, 1870 г. р., беспартийная, работала уборщицей трамвайного парка. Жена – Драуле Милда Петровна, 1901 г. р., из крестьян Лужского уезда, член ВКП(б) с 1919 г. Двое детей – сын Маркс 1927 г. р. и сын Леонид 1931 г. р. Проживал Николаев с женой и детьми по адресу: Ленинград, улица Батенина, дом 9/39, квартира 17.
«В детстве Николаев был болезненным, до семилетнего возраста не ходил. Учился в Петрограде, школу – высшее городское училище – не окончил. Приблизительно с двенадцати лет был отдан в учение частнику-кустарю на В