жизнь! – иронично улыбнувшись и разведя руки в стороны, парировал Юшкин. – Всегда приходится чем-то делиться и от чего-то отказываться – кто сказал, что жизнь приятная штука?! Ну, а сейчас, Кира Дмитриевна, позвольте исполнить данное мне Павлом поручение, – подойдя к столику, пожилой мужчина открыл крышку своего дипломата и, наслаждаясь произведённым эффектом, стал медленно выкладывать на лакированную поверхность столика запечатанные пачки долларов. – Здесь сто тысяч, – довольно равнодушно пояснил он, – «на шпильки и булавки», как выразился Павел, передавая их мне для вас. Об этой сумме никто кроме нас с вами не знает, и в отличие от полученного наследства семьи Шубиных эти деньги вы можете начать тратить когда угодно – хоть с этой минуты.
Если после предупреждения о возможном появлении ребёнка Павла, Кира тут же зачислила Дмитрия Викторовича в стан своих врагов, то, глядя на деньги, аккуратными стопочками сложенные на столике, она засомневалась в своей правоте – враг не стал бы отдавать ей в руки такую баснословную сумму.
Или стал бы?
«Благородный жест» преуспевающего бизнесмена можно было расценить, как некий аванс в расчёте на дальнейшее сотрудничество или как желание усыпить её бдительность и завоевать доверие.
– Что я должна буду сделать взамен, приняв это от вас? – прямо спросила Кира, кивая головой на запечатанные пачки долларов.
– Ничего. – Дмитрий Викторович захлопнул дипломат, поставил его рядом со столиком и устало опустился в кресло – груз ответственности изматывал и утомлял.
– Значит, ничего, – задумчиво уточнила «счастливая» наследница, жалея, что нет у неё в кармане диктофона, и задала вопрос, мучивший её с первого дня их встречи. – Разрешите узнать, Дмитрий Викторович, а к какой очереди наследования относитесь вы сами? Уж, конечно, не к последней.
После нескольких секунд звенящей тишины в комнате будто разорвалась граната. Осколки ее брызнули во все стороны, и большая их часть угодила Дмитрию Викторовичу в сердце – он побледнел, поднял на Киру совершенно больные измученные глаза и… и ничего не ответил.
Сердце Киры дрогнуло от жалости и стыда, словно пнула она ногой бездомную колченогую собаку, подбирающую объедки у мусорного бачка, но в то же время, задав этот вопрос, она узнала скрытую от многих людей правду: за золотой чешуей огнедышащего дракона, коим «являлся» или являл себя Дмитрий Викторович, скрывался обыкновенный человек. И сколько бы теперь надменный пожилой мужчина не возводил бы баррикад и не заковывал бы себя в железные доспехи, за прорезью шлема, за сталью серых глаз – она то теперь знает – живут боль и обида, страдание и любовь.
– Давайте говорить откровенно… – Кира откинула со лба русую прядь волнистых волос и решительно продолжила неприятный разговор. – Вы ведь близкий родственник Паши: он очень похож на вас, и ваше недовольство его завещанием для меня весьма очевидно, но моей вины в его решении нет. Он