произнесла Наталья. Ее голос звучал так натянуто, словно эти слова с трудом срывались у нее с языка. – И, похоже, она оттуда не скоро выйдет.
– Какой ужас… – выдохнула художница.
Ясный весенний день словно померк, хотя солнце по-прежнему светило, сверкая в луже, разлившейся вокруг колонки, где только что резвилась белокурая девочка. Обходя лужу, чтобы не промочить мокасины, Александра со сжавшимся сердцем спросила:
– Когда же это случилось? Малышке не больше четырех лет… То есть, мать попала в клинику не так давно?
– Ее увезли туда, когда младшей девочке был год с небольшим… – ответила собеседница. – И семья тут же переехала из прежнего дома во флигель. Сады разгородили, а прежде это было одно целое владение. Дом выставили на продажу… Но продать его, несмотря на заманчивую цену, удалось далеко не сразу, только через полгода… И купила я, иностранка, через посредника… Вот, два года тут маюсь…
– Зачем им потребовалось так спешно переезжать? Отцу пришлось бросить работу, чтобы сидеть с детьми? Денег не хватало?
Наталья остановилась, уперев руки в бока, словно готовясь к драке:
– Да ты что же, не понимаешь?! В самом деле не видишь связи между тем, что с ней случилось, и тем, что сейчас творится в этом проклятом доме со мной?!
– Погоди… – Александра чувствовала, как у нее немеют губы. Теперь и она говорила с трудом. – Ты хочешь сказать, мать этих детей тоже что-то чувствовала и потому сошла с ума?! Но ведь это невозможно…
Слова замерли у нее на губах. Собеседница так побледнела, что Александре показалось – та вот-вот упадет в обморок. Художница схватила Наталью за руку. Пальцы у нее были ледяные, негнущиеся, словно неживые.
– Она что-то видела в доме? – негромко осведомилась Александра, невольно воспользовавшись выражением Дидье.
– Увы… Вечером бедняжка легла спать в одной комнате с младшим ребенком. – Наталья не сводила с художницы потемневших почти до черноты глаз. – Девочка прихварывала. На другое утро дочка спала допоздна, ей стало лучше… А женщина выглядела так, будто провела всю ночь без сна. И это была только первая ночь. Дальше хуже. Она стала заговариваться… Вовсе прекратила спать, боялась входить в дом, принялась бродить ночами по саду, совсем как…
– Вдова полковника, – тихо закончила фразу Александра.
Мимо женщин по улице прополз небольшой грузовичок. Автомобиль ехал медленно, в открытом кузове виднелись туго набитые мешки из синей синтетической рогожки. Он направлялся вглубь полей по гравиевой насыпной дороге. Вдали, в полукилометре от последнего дома деревни, виднелось приземистое темное здание, очевидно, сложенный из камня старый амбар. За ним вдоль всего горизонта тянулась полоса зарослей.
– Там, за ивами, река, – поймав взгляд Александры, тихо сказала Наталья. – Это было бы совсем райское место, ты права… Если бы…
– И что же говорят врачи? – спросила художница, следя за тем, как грузовичок удаляется по дороге к реке. – Почему