отогнав корову в стадо, он подходил к дому. Над ним из печной трубы по туманному проулку нехотя стелился дым. Петро удивился:
– Чего это Зинаида с утра затопила? Замерзла, что ли? – Днем уже было тепло, и подтапливали они чуть-чуть и только на ночь.
Взойдя на крыльцо и разуваясь, он спросил:
– Зин, ты чего затопила? День, смотри, хороший будет, теплый.
Жена сидела у печи. Рядом лежал топор. В руке у нее блестела лаком дощечка с перламутровыми цветочками, а в глазах стояли слезы.
Завещание
Павлу Кутову от отца пришло письмо. Писать письма отец не любил, и за пятнадцать лет, пока сын жил в городе, присылал их раза два или три. Возвращаясь с работы, Павел вынул его из почтового ящика и, поднимаясь по лестнице на свой этаж, подумал: не случилось ли чего?
Характером Павел был весь в отца и писать тоже не любил. Ни дня рождения, ни больших праздников в ближайшее время не намечалось, поэтому он наверняка знал, что причина, заставившая отца написать, была важной. Последний раз он видел отца давно, после похорон матери. Перед дверью квартиры он не выдержал, разорвал конверт. В нем были два листочка. Павел вынул их и, еще не читая, отметил, что первый был казенный, напечатанный на машинке, а на втором – само отцово письмо, написанное неровным, словно незнакомым, почерком.
Павел сел на кухне, стал читать. Половинка тетрадного листка была исписана с одной стороны полностью, две строчки переходили на другую сторону; видно, отцу хотелось, чтобы письмо не показалось коротким: скажут, в кои-то веки собрался, а написать ничего не написал. Из письма кроме обычных слов о родне Павел выяснил, что у отца весной был инсульт и что два месяца он пролежал в больнице и теперь пишет левой рукой, потому что правая сторона у него отнималась и рука теперь «плохо слушается». А ходит он теперь с бадиком, и то недалеко. Павел дошел до слов: «привет внучке и жене Валентине» и, отложив письмо, задумался, глядя, как жена крутится у плиты.
– Ну и чего он там пишет? – Валентина отошла от плиты.
Павел кивнул на письмо:
– Инсульт у него был. Говорит, лежал в больнице.
– А-а… – сочувственно сказала жена. – Ну и как он теперь?
– Да хожу, говорит, с бадиком только.
– А это что за бумага? – Валентина кивнула на другой листок.
– Сейчас гляну. – Павел развернул лист. – Завещание, – прочел он и стал читать про себя. Дочитав, перечитал его еще раз, чего-то не понял.
– И что? – Валентина ждала.
Павел поднял на нее глаза и сказал, как прочитал:
– Сыну моему, Кутову Павлу Ивановичу, и супруге… – Тут он заглянул в листок. – Леонтьевой Марии Михайловне. В равных долях. Все имущество.
Валентина взяла листок из его руки, нашла очки на холодильнике, шевеля губами, прочла. Глянула на Павла через очки:
– Что за супруга – Мария Михайловна?
Павел пожал плечами:
– Не знаю…
Мать Павла умерла пять лет назад. Он успел съездить