поддержки тихим голосом продолжил: «Но самое интересное находится вот здесь», – он показал на зеркало. Тур посмотрел туда и ничего не увидел, потом перевел вопросительный взгляд на Феликса. Тот с победоносным видом приблизился к зеркалу и подышал на него. На зеркале появилась еле заметная надпись:
«Я здесь». «Но и это не все», – Феликс чувствовал свой триумф и не спешил: «На мобильнике Михаила Венермана куча звонков от одного и того же человека». Последовала театральная пауза: «От Григория Глушко». Туровскому надо было подумать, он спустился вниз, прошёл мимо начальника, болтавшего пол телефону и вышел на улицу. Размышления прервал выбежавший из дома начальник, трясущий над головой телефоном. Гаджет был большой, и казалось, что Рубль собрался кинуть в него гранату. Подбежав к Туру, он долго не мог отдышаться, успокоившись он начал: «За что на меня разгневались боги? Что я такого сделал? Когда меня ставили на это место, меня заверили, что коллектив сплоченный, происшествий мало, поработаешь годик и на повышение. Что мы имеем? Сначала погибает иностранка с каким – то полубомжом, потом сын большого чиновника, потом сын банкира кончает собой. А сейчас узнаю, что в своем офисе, найден мертвым Александр Чижов, известный как „решала“ Сан Саныч. И это спокойное место, это трамплин на повышение?»
Рубль приблизился вплотную к Туру и вдруг, как-то поник, сделался беспомощным и чуть-чуть плача тихо сказал: «Виталий! Дай хоть что-то хоть какой-то результат» Не услышав ничего, махнул рукой и направился к выходу.
Раздался звонок, звонил Рома, просил встретиться. Зайдя в дом и сказав, чтобы заканчивали сами, Туровский поехал в райотдел. Рома уже сидел на лавочке и спокойно разглядывал свои кроссовки, они были 47 размера и уже довольно изношены. Как и все профессиональные спортсмены, он был довольно суеверен – это были его любимые. Он вспоминал как с трудом доставал себе обувь, одежду, как втискивался в первый личный автомобиль. С улыбкой он вспоминал, как на каком —то празднике глава края – толстый и маленький чиновник пытался повесить ему на шею какую-то медаль. Он никак не мог достать до его шеи, даже встав на носки, Рома делал вид, что из-за травмы не может нагнуть шею, но увидев из толпы кулак тренера, пожалел чиновника. Ещё Рома подумал, что из таких мелочей и состоит память, когда хорошее и плохое, вместе со смешным сливается в одну киноленту, под названием жизнь. Туровский поздоровался и приятно был удивлен, увидев в глазах товарища еле заметный огонек азарта. Он возникал у Ромы на корте, на рыбалке, при игре в нарды- всегда, когда появлялась маленькая искра удачи и её надо было раздувать в костер. В руках он держал листок бумаги, но отдавать не спешил. Сначала равнодушно выслушал о самоубийстве сына банкира, но встрепенулся, услышав о смерти Сан Саныча, а когда Тур сказал ему о психологе, посетившей дом Венерманов накануне, Рома медленно повернул к нему лицо и задал