чуточку ниже, тоньше и непоседливей.
– Итак, вы – мой племянник, Верекер Треджеллис? – спросил сэр Чарльз.
– К вашим услугам, сэр.
– Я получил о вас из Оксфорда дурные известия.
– Новости оттуда, сэр, насколько я понимаю, идут действительно нехорошие.
– Хуже некуда.
– Вот и я был проинформирован в том же духе.
– Зачем вы явились сюда?
– Чтобы повидать своего знаменитого дядюшку.
– Ради этого вы учинили скандал на улице, ворвались к нему в дом и избили его дворецкого?
– Именно так, сэр.
– Вы получили моё письмо?
– Да, сэр.
– Из коего явствовало, что я не приму вас?
– Да, сэр.
– С такой наглостью я, кажется, встречаюсь впервые.
Вместо ответа молодой человек улыбнулся и удовлетворённо потёр ладони.
– Дерзость оправдана лишь в том случае, если она подкреплена остроумием, – сухо продолжал сэр Чарльз. – В противном случае она превращается в обыкновенное хамство неотёсанного простолюдина. Возможно, став с возрастом чуть умнее, вы научитесь понимать эту разницу.
– Вы абсолютно правы, сэр, – проникновенно молвил молодой человек. – Утончённая дерзость – жанр изящных искусств, и лишь в общении с признанным её виртуозом (тут он отвесил дяде почтительный поклон) в этом деле можно достичь совершенства.
После утреннего шоколада сэр Чарльз, как известно, в течение часа пребывал в крайне раздражённом состоянии духа. Теперь он позволил себе проявить эту слабость.
– Не могу поздравить брата с тем, что он обзавёлся удачным наследником. Я надеялся увидеть нечто, чуть более достойное наших традиций.
– Может быть, если вы узнаете меня чуть получше, сэр…
– Не думаю, что у меня возникнет желание продлить столь неприятное знакомство. Вынужден, сэр, попросить вас завершить свой визит – коим, разумеется, вам и не стоило себя утруждать.
Молодой человек ответил приятной улыбкой, но не сделал даже и попытки уйти.
– Могу я задать вам один вопрос, сэр? – спросил он беззаботно. – Не помните ли вы, случайно, господина Мунро, ректора нашего колледжа?
– Нет, сэр, не помню, – резко ответил дядя.
– Ну конечно же, вы не стали бы утомлять свою память до таких пределов. А он, представьте себе, всё ещё вас помнит. В ходе нашей вчерашней беседы он немало польстил моему самолюбию, заметив, что я напоминаю ему вас – прежде всего своим, как он изволил выразиться, уникальным сочетанием легкомыслия и упрямства. Первым из этих достоинств я, кажется, произвёл на вас должное впечатление. Остаётся лишь продемонстрировать второе.
По-прежнему сияя добродушной улыбкой, он уселся в кресло, стоявшее у двери, и скрестил на груди руки.
– Ах, значит, вы не уйдёте? – мрачно поинтересовался сэр Чарльз.
– Нет, сэр, останусь.
– Амброуз, спустись и приведи пару носильщиков.
– Послушайтесь