членами частных сообществ?
Нередко утверждается, что мотивы вступления в коллегии, синагоги и экклесии были различными. Так, вступая в какой-либо частный языческий религиозный или профессиональный союз, человек просто принимал решение присоединиться к некоему клубу (joining a club), в то время как в случае с синагогой или экклесией мы имеем право говорить исключительно о религиозном обращении (religious conversion)[56]. Можно предположить, что членами христианской общины становились исключительно благодаря внутреннему обращению, в то время как членом синагоги оказывались в силу принадлежности к одному народу, а основным мотивом принадлежности к языческим коллегиям было желание обрести социальную защиту и регулярно участвовать в общих пиршествах.
Кажется, для человека, становящегося частью христианской экклесии, понятие «вступление» подходило ничуть не меньше, чем «обращение». Если последнее требовало довольно большого времени и могло занимать всю жизнь христианина, то акт присоединения (joining) был вполне конкретным: язычник через крещение становился частью нового сообщества.
Рассуждения о способах обращения, рекрутирования адептов в различные религиозные объединения стали особенно популярны в социологической науке послевоенного времени. В ходе содержательных дискуссий перед учеными открылась важная истина: человек становился приверженцем какого-либо течения, как правило, руководствуясь вовсе не идеологическими мотивами, но стремлением связать свою жизнь с той или иной социальной общностью людей. Иными словами, язычники довольно часто делались христианами не потому, что они однажды просыпались с полным осознанием порочности язычества, но из-за того, что им доставляло удовольствие быть частью церковного сообщества[57]. Как справедливо замечает американский социолог Р. Старк, наблюдение за нетрадиционными религиозными движениями современности показывает, что его адептами становятся те люди, «межличностные связи которых превышали их связи с не-членами. Фактически, обращение – это не поиск или выбор идеологии; это нечто вроде соотнесения своего религиозного поведения с поведением друзей или членов семьи»[58]. С социологом Р. Старком всецело согласен историк античности П. Браун, который пишет: «Семейные связи, супружеские отношения и лояльность по отношению к главе домовладения являлись наиболее эффективными способами рекрутирования»[59].
Исследование раннехристианской миссии показывает исключительно важную роль тех социальных сетей (social networks), которые христиане использовали для пропаганды своей веры (клиентела, домовладение, профессиональные связи, отношения землячества, благотворительность и т. п.).
Р. Бек уделяет внимание вопросу о том, каким способом поклонники Митры привлекали к своему движению новых членов. От этого мистериального культа, с его развитой мифологией, торжественным ритуалом, сложной системой инициаций, мы в не меньшей степени, чем от христианства, ожидаем,