ландшафты, такие как Сунженский хребет, под ласковыми лучами южного солнца, казались Ивану совсем близко, почти рядом. Стоило только руку протянуть. Как и на всякого туриста, впервые попадающего на Кавказ, на Животова, он сразу произвел, неизгладимое в дальнейшем из памяти, совершенно завораживающее впечатление. Здесь, из-за благоприятного лечебного, располагающего к общению и единению мягкого климата, вместе с раскрывающейся и расцветающей флорой и фауной, так же раскрывается и расцветает сама природа человека.
В городе жизнь текла спокойно и размерено. Из-за высоких каменных заборов частных дворов, то тут, то там, бойко вылетали на улицу местные почти черные от загара, ребятишки. Степенно, неторопливо и по-кавказски важно прохаживались по улице взрослые: русские, казаки и кавказцы – представители многочисленных национальностей, живущих на Кавказе. С утра умывались все свежей водой из глубоких скважин: казаки из ведер, кавказцы из национальных кувшинов. Вода здесь, после московской, казалась приезжему, даже из колонки или из обычного водопроводного крана какой-то минеральной, целебной. Все вновь прибывающие, хоть отдыхающие, хоть командировочные, вначале всегда глубоко, полной грудью, вдыхают изумрудный прозрачный воздух Кавказа. В одиночку и парами, праздно, как бы позабыв про все дела, не спеша гуляют по городу, стройные, загорелые, в разноцветных, шёлковых и шерстяных платьях, кокетливо повязанные пестрыми косыночками, местные девушки и женщины. Представительно и важно, словно джигитуя, в полувоенной форме – в черкесках с газырями, в высоких коричневых каракулевых папахах с кинжалами на поясе расхаживают и разъезжают верхом местные джигиты и казаки.
Ивана поразила раскинувшаяся перед ним картина, какой-то иной чем в суетной столице, царившей здесь почти райской жизни. Здесь в большей степени чем где-либо в средней полосе, ощущалась необыкновенная близость человека и природы, которая просто окружала Ивана со всех сторон. Он сразу отметил неторопливую степенность местных жителей в отличие от суетной Москвы. Всё было в противоположность Москве, здесь ни кто ни старался ни кого обогнать, не боялся куда-нибудь опоздать. Всё казалось, каким-то устроенным и налаженным.
«Вот здесь, чувствуется, что люди живут, а не существуют для чего-то, во имя чего-то, а просто – живут для себя, для своей семьи, как им и прописано самой природой», – про себя думал Иван, пробираясь по улице Комминтерна в поиске Осетинской улицы, где ему рекомендовали остановиться. «Такое впечатление, что здесь все отдыхающие и никто не работает!» – продолжал восхищаться про себя Животов. Даже не являясь отдыхающим санатория Серноводск-Кавказский, ты как бы мало чем отличаешься от его пациентов. При этом, Иван понимал, что приехал сюда, совсем не отдыхать, а в командировку – значит работать, хотя побывавшей здесь, до него сослуживец, уверял его в обратном. Он весьма живописно