в три погибели, Денис со страхом взирал на своего обидчика. У него и мысли не возникло дать ему сдачи.
– Ну, кто следующий? – обращаясь ко всем, спросил стриженый.
Следующих было двое. Первый – высокий и худой, второй – короткий и толстый.
Один ударил Дениса кулаком в нос. Другой – ногой в живот. Тут же подскочили еще трое.
Удары посыпались градом, со всех сторон. И только когда он упал, его оставили в покое.
– Лежачего не бьют! – хихикнул кто-то в стороне.
Койку Денису определили у самого входа в комнату – презираемое место. Рядом с ним спал мальчик с такими же печальными, как и у него, глазами. Перед сном, укладываясь спать, он сказал, испуганно озираясь:
– Ты такой же, как я, – не умеешь дать сдачи. Они били тебя, чтобы понять это. Они грубые, они скоты. Они признают только силу. Дай сдачи, и они признают тебя... Но ты боишься. И я боюсь. Поэтому мы изгои.
«Они признают только силу...» Эти слова отныне глубоко запали в душу Дениса.
Он не хочет быть изгоем. Не хочет и в лидеры. Он хочет быть как все.
Но как все быть, не получается. Для этого нужно умение отвечать ударом на удар.
Когда Дениса никто не трогал, он мысленно настраивал себя на отпор будущему противнику. Но когда попадался кому-нибудь под руку, когда его мутузили просто так – из озорства, от скуки, он терялся, забывал об обороне.
Он боялся дать сдачи. Потому что за это ему еще больше достанется. Закон труса!.. Неужели он трус?
Жизнь стала невыносимой. Он превратился в мальчика для битья. Над ним смеялись.
Скоро начались школьные занятия.
Детдомовская школа мало походила на ту, в которой Денис когда-то учился. Его угнетали убогий вид классных комнат, старые некрашеные парты, треснувшие стекла, запыленные окна.
Но больше всего не нравились одноклассники. Мальчишки, вот уже три дня попеременно избивающие его. Коротко стриженные девчонки, такие же грубые и неприветливые. Все они откровенно издевались над ним, называли трусом и убожеством.
С лица Дениса не сходили следы побоев. То распухшая губа, то синяк под глазом. Но учителя привыкли не обращать на это никакого внимания.
И вообще они старались ничего не замечать. «Отбарабанят» урок, дадут задание на самоподготовку, и все – портфель в зубы, только их и видели. Хорошо, хоть сами не бьют учеников. А такое, поговаривали, встречалось в других детских домах.
Кроме Дениса, мальчиком для битья был и его сосед. Валька Коржиков. Но Вальку били меньше. Маленький, щуплый, у иных он вызывал жалость.
Однажды вечером к Денису подошел Семка Валков, тот самый, с которого начались все его несчастья.
– Ты назначен постоянным дежурным по сортиру.
– Но я не хочу.
– Да?.. И Коржик почему-то не хочет. Как же тогда быть? – На губах у Семки заиграла подленькая улыбочка. – Тогда вот что. Завтра в это же время вы будете драться с ним в сортире. Если засунешь его головой в очко, не будешь дежурным. Если нет, пеняй на себя. Понял, сосунок?
И, не дожидаясь