Не карательные органы, а внутренняя конкуренция уничтожила „заказное убийство“ как типичный способ решения проблем собственности. Но убийство это вещь, так сказать, которая может быть засвидетельствована объективно, так как человеческое тело – некоторое материальное сущее, и уничтожается оно тоже с помощью материальных предметов.
Если же брать виртуальные вещи, мир информации, то здесь „объективность“ тает, и здесь „факт“ виртуальной смерти установить невозможно, равно как и „причины“ и „источники“. Все „имиджмейкеры“ и „политические консультанты“ – это своего рода „виртуальные убийцы“ и „виртуальные телохранители“ (если брать тот аспект их работы, который касается взаимоотношений в конкурентной среде).
Возьмем такую „информационную технологию“ как „клеветнический слух“. За клевету у нас преследуют по закону. Но кого, где и как можно преследовать? Если бабушка на кухне назвала некоего кандидата Иванова „ворюгой“, можно ли ее преследовать? Она от кого-то это услышала, или ей приснилось, или она так считает, потому что ей с детства внушили, что „богатые честными не бывают“. А если эта бабушка написала то же самое в „письме в редакцию“? А редакция опубликовала? А кто-то размножил ксерокопию статьи в большом количестве экземпляров? На какой стадии произошло „нарушение закона“? И где „качественный скачок“?
„Распространение клеветнической информации“ – тонкая вещь. Почему бабушке можно, а газете нельзя? Ведь бабушка в трамвае может распространить информацию большему количеству людей, чем, например, заводская малотиражка. А если учесть, что все, кто что-то услышал от бабушки, расскажут своим родственникам, друзьям, знакомым, а те, в свою очередь, своим? Где в законе сказано о количестве людей, которым что-то можно донести? В конце концов, бог с ней, с бабушкой. Сегодня есть такая чудесная и демократичная вещь как Интернет. Технически возможно открывать анонимные сайты, зарегистрированные в Сингапуре, Туркмении и Бразилии. Там может появляться „клеветническая информация“. Какая-то газета может все это перепечатать. Кто будет отвечать? Действует эффект „глухого телефона“. И никто никого никогда не поймает. И никакие „юридические рогатки“ не спасут.
Говорят, что под каждым материалом „за“ или „против“ кандидата должна стоять надпись: „на правах рекламы“. А если редактор просто публикует „письма читателей без купюр“? И никто ему „рекламу“ не проплачивал и налоги он с нее заплатить не может? Он должен будет предъявить оригинал письма? Запросто. Этот оригинал по его просьбе своим почерком напишет соседка по лестничной площадке. Нужно предъявить самого автора? Но есть право на анонимность. В конце концов, можно привести и живую бабушку системы „божий одуванчик“.
Время от времени раздаются требования запретить „псевдонимы“. Мало того, что это также невозможно, как невозможно запретить анонимность, но это еще и показательно – до какой деградации дошли наши „правозащитники“