Андрей Ведяев

Ода контрразведке


Скачать книгу

нашей экспедиции были Кейвы, где среди древних кианитовых сланцев находятся лучшие в мире месторождения граната-альмандина и амазонита. Но для этого нам нужно было пересечь Ловозеро, а это настоящее море площадью 200 кв. км, окруженное каменистыми сопками. Небо над ним всегда свинцовое, а вода, даже летом – ледяная, причем волны достигают внушительных размеров.

      Добравшись поездом до станции Оленья, а затем автобусом через Ревду до Ловозера, мы пешком дошли до расположенной в 7 км на берегу геофизической станции, показали наши рекомендательные письма и получили совет обратиться к биологам из Петрозаводска, которые базировались неподалеку и постоянно выходили «в море» на своей моторной лодке. Ребята сразу согласились нам помочь, и на следующий день мы четверо и двое биологов, как аргонавты в старину, погрузились в лодку и отправились за своим «золотым руном» и приключениями – которые не заставили себя долго ждать.

      Как и в случае Барченко, «едва они отплыли от берега, как небо неожиданно затянули черные тучи. Налетел ураган, который мгновенно сломал мачту и едва не перевернул лодку. В конце концов путешественников прибило к крошечному, совершенно голому островку, где они, дрожа от холода, и заночевали. А утром уже на веслах кое-как дотащились до Ловозерска. Роговой остров действительно оказался заколдованным!»

      Разница лишь в том, что у нас сломалась не мачта, а полетела шпонка лодочного мотора. Кое-как мы выгребли на веслах и пристали к такому же крохотному островку. Насквозь мокрые, вытащили негнущимися пальцами из рюкзака заветную флягу со спиртом. Разожгли костер, починили мотор – но сильнейший шторм и встречное течение еще несколько дней не позволяли нам продолжить плавание. Как у Александра Городницкого:

      У геркулесовых столбов лежит моя дорога,

      У геркулесовых столбов, где плавал Одиссей.

      Меня оплакать не спеши, ты погоди немного,

      И черных платьев не носи, и частых слез не лей…

      Дождавшись наконец хорошей погоды, мы преодолели остаток пути, вошли в устье Курги и встали лагерем на высоком берегу залива, разбив палатку около одной из невысоких елей. Поужинав и распрощавшись с биологами, мы достали спальники и за рассказами баек не заметили, как заснули.

      Первое, что я увидел утром, выбравшись из палатки, была фигура Шуры Тихомирова, удивленно рассматривавшего свою рубаху, которую он вечером перед сном аккуратно развесил на одной из растяжек, привязанных к ёлке. Рубаха была разорвана надвое и болталась на одном рукаве. Все в изумлении застыли, не в силах вымолвить ни слова. Первая мысль – медведь. Но ведь он должен был бы сдернуть рубаху – да и следов на камнях, поросших ягелем, не было никаких.

      Смутная догадка забрезжила у меня в голове лишь в самом конце нашего маршрута. Когда мы возвращались из Кейв, на одном из порогов в районе Ефим-озера мы потеряли остатки провианта, и дело могло обернуться плохо, если бы не охотники из числа местных