скамейка пустая! Скорее, а то займет кто-нибудь.
– Таня, я не могу. Ноги до колен оттоптала, как на костылях иду.
Таня быстрыми шагами, почти бегом, устремилась к цели и, с разгону, плюхнулась на нее.
–Уф, захватила!
Соня доковыляла до скамьи и повалилась рядом с подругой. С гримасой боли на лице, она стащила туфли и с блаженством пошевелила пальцами.
– Вот уроды! Не туфли, а кандалы! Разнашивай теперь! К сапожнику подойти, что ли? Все, отсюда меня только краном поднимут!
Соня с улыбкой откинулась на спинку скамьи и раскинула руки.
– Соня, я вижу, тебе легче стало, а то тебя всю трясло после того…
– Отвыкла я, Танюша. Знаешь, с тех пор, как я детдом покинула, это первый наезд такой. В основном было все больше по мелочам. Вот там, в детдоме, чуть ли не каждый день драки были. Представляешь, восемь лет почти прошло, а помню, как будто вчера. Со мной ведь как получилось, что я в детдом попала? Пошли мы с мамой в Бутырку, потому что ей не с кем было меня оставить. Мы передачу папе понесли. Отстояли очередь. Мама к окошку подошла, а там дежурный на нее глянул, посмотрел в журнал и сказал.
– Нет его, помер.
И окошко прямо перед носом захлопнул. Мама на меня посмотрела, передачу из рук выронила, к стенке привалилась.
– Сонечка, – прошептала и…все.
Заорала я от ужаса и, в один миг, стала круглой сиротой. Далее, Танюша, я ничего не помню. Все, как в тумане черном. Помню какая-то тетка милицейская меня в детдом этот, проклятый, привезла. Он недалеко от Волоколамска был. Так вот, там, у его ворот, мое детство и закончилось.
– Сколько же тебе было?
– Я же рассказывала, десять всего. Пробыла я там семь лет бесконечных, как будто на зоне. Каждый день за жизнь бороться приходилось.
– Сдохну, – решила я, а выживу и выучусь. В память о маме и папе. Чтобы они там наверху знали, что их Сонечка не пропала. Чуть ли не с первого дня начали меня гнобить.
– За что, Сонечка?
– Как за что? Я же дочь врага народа, да еще еврейка единственная во всем детдоме. Вот меня и травили нещадно.
– Ужас какой! – прошептала Таня.
Она посмотрела на Соню не в силах промолвить ни слова.
– Да, Таня, ты права – ужас. Был у нас один. Тайно, исподтишка гадости делал, изводил как мог, только жидовкой меня и звал. До того он меня довел, что однажды я не выдержала. Было это в библиотеке. Хватанула я энциклопедию, да с размаху, как его по голове хрястнула. Он на пол и упал. Меня тогда наказали, но зато я почувствовала, что меня немного побаиваться начали. Потом мне девочки темную устроили. Одеяло на голову накинули и так излупили, что утром я еле из постели выползла. Поняла, я тогда, что там волчьи законы правят. Мстить надо немедленно и нещадно. Случай не заставил себя ждать. Через неделю в туалете услышала я, как одна девочка сказала другой
– Мы сегодня вечером жидовке этой снова темную устроим.
– Все, поняла я, или отобьюсь или убьют меня. Стащила я швабру из подсобки и за шторой, что в спальне рядом с кроватью была, поставила. Одеял натаскала незаметно и положила их в кровать, словно я лежу с головой укрытая. Сама за