все ингредиенты соуса, запомнить их и не только воспроизвести этот соус впоследствии, но и сделать чуточку лучше. «В том, что касается готовки, я – воровка», – шептала она мне, обдавая дыханием с ароматом специй.
Вскоре они с Беном начали летать в Нью-Йорк вместе одними рейсами, даже заказывали места рядом. Однажды она сообщила мне, что они наткнулись в шаттле Бостон – Нью-Йорк на кого-то из знакомых – человека из Плимута, который знал и Чарльза, и Бена. Мое сердце пустилось вскачь. Что, если это дойдет до Чарльза? Но мать сказала, что она просто положила одну руку на рукав Бена, другую прижала к сердцу и воскликнула с искренним удивлением: «Как тесен мир! Вначале я столкнулась с Беном Саутером, а теперь и с вами!» А потом пригласила того человека присоединиться к ним.
Я вцеплялась в каждое слово маминых историй, жадная до подробностей ее тайных и беззаконных встреч с Беном, которые случались каждые четыре-шесть недель. Иногда я оставляла на ее подушке записку с просьбой разбудить меня сразу по возвращении из Нью-Йорка. Она так и делала, и мы до середины ночи, сидя на моей кровати, разговаривали о ее чувствах к Бену. Не было никаких рассказов о бродвейских шоу, походах в Метрополитен-музей, прогулках по Парк-авеню; никаких материальных свидетельств безудержного шопинга. Насколько я могла судить, мать с Беном проводили время, занимаясь исключительно двумя самыми священными жизненными вещами: едой и любовью. К счастью для меня, мать предпочитала разговаривать о еде, а не о сексе, хотя время от времени ее застенчивая улыбка выдавала и менее целомудренные воспоминания.
Мы могли провести все воскресенье в ее гардеробной – я на мягкой постели, обложившись со всех сторон подушками, Малабар на табурете у туалетного столика. Мне никогда не надоедало слушать, как она рассказывает о Бене, разбирает по косточкам каждое его сладкое обещание. Для моей матери не было ничего приятней, чем воображать совместное будущее, которое в один прекрасный день будет у них с Беном, особенно когда речь заходила о путешествиях.
– Давай поговорим о медовом месяце, Ренни, – предлагала она, и мы принимались перебирать варианты, которые могли бы удостоиться такой чести: роскошная итальянская вилла в Тоскане, африканское сафари, круиз под парусом вдоль турецкого побережья. Меня всегда влекла идея сафари – все эти чудесные животные, – но мать, которой милее были дорогое постельное белье и трюфельное масло, жаждала гедонизма в Италии. «Да есть ли более романтическое место на земле?» – вопрошала она.
К большому огорчению матери, Бен отказывался разделять эти фантазии. Он следовал жестким правилам для их любовной связи, выбирал лучшие стратегии, позволявшие избегать разоблачения. В том числе: предварительно планировать только одну, ближайшую встречу, не звонить матери из своего дома, за исключением тех случаев, когда предполагались официальные мероприятия на четверых, и никогда не поверять свои чувства бумаге.
У Бена все было в шоколаде: налаженная домашняя жизнь с Лили, с которой он был очень нежен, страстная романтическая связь с