внимание всех собравшихся, впервые посещая подобное мероприятие, о существовании которого и не подозревал, помыслить не мог. Вот так, искренними вздохами внутреннего свойства прекрасной половины аристократии, и был обставлен его приход, когда он, будто в нерешительности, вошёл в великолепный зал. Но недолго длилось у него это состояние, защитившись мгновенно такими прочными доспехами, что, ни на есть, бравой наглости, составляющую саму основу успеха. Да иначе и не могло быть по его разумению. На чужбине всё чужое могло сулить некий подвох. Оказавшись в стае волков, уподобляйся им.
Но, возможно, спустя некоторое время, да и раскрылись перед ним те самые двери неведомой интуиции, и понял он, как обмануты, были его чувства в предверии некоего подвоха в стане не врагов, но чужаков. Всего такого и близко не было. Потому и снял он кое-какие доспехи наглости, впуская в душу свою некоторую толику раскованности. Восторженный взгляд, что так и сочился из глаз младшей дочери короля; да и благодушие самой королевы, что так же присутствовало явно на поверхности, настроили таки его вот на такое пребывание духа.
Не замедлил он, гонимый ли волей или нет, но взглянуть на старшую дочь короля. Всё та же непоколебимость взгляда холодных глаз. Но неужели они – глаза принцессы ещё вчера, в конце торжественного приёма, таким вот вулканом исторгли ох целый фейерверк искрящихся огней и такого, же, тепла, так и прорвавшихся от самых глубин неведомой души. О, королева переменчивости! Истинная бестия!
Заиграла музыка. Герцоги, графы, бароны приглашали прекрасных представительниц вершины общества на плавный танец аристократии. Высокое искусство галантности, тончайшего по своей изысканности, было продемонстрировано каждым из них в этом сложном ритуале самого приглашения.
Совершенно юный барон составил пару Ламилии, младшей дочери короля, чья девичья юность только и вырастала из коротких штанишек беззаботного детства. Ну, а старшую дочь короля, принцессу Алинию, по данным годам пребывавшей в самом, что ни на есть, соку, в таком расцвете юности, но всё же умудрённую не по летам своим таким вот, порой и непосильным, грузом самой учённости, данной ей учителями и толстыми книгами библиотек, приглашал на сей танец величавости сам герцог Ронтанский, к которому король как-то и не питал особых симпатий, равно как и королева. Но ведь бал диктует свои условия…
Под звуки флейты, духовых и скрипичных инструментов, чарующе плавно, ведомая лишь грацией, двинулась вся эта процессия, которую возглавляли сам король и королева, по кругу, вдоль росписных колонн и стен, украшенных полотнами искусснейших мастеров художественного дела, будто строгий строй статных лебедей, плывущих торжественно в какой-нибудь тихой заводи.
Молодой хан Аурик только и вдыхал внимательным взором своим всё это великолепие, сам этот благовонный аромат духа величественной Кранции. А Ламилия же и в самом процессе этого замечательного действия успевала то и дело бросать, не чураясь какой-либо