мечтательно к устам
Приложивши перст, приходит
К нам, как ты, она порой
И в минувшее уводит
Нас безмолвно за собой.
Иль в тебе сама святая
Здесь Поэзия была?..
К нам, как ты, она из рая
Два покрова принесла:
Для небес лазурно-ясный,
Чистый, белый для земли:
С ней все близкое прекрасно;
Все знакомо, что вдали.
Иль Предчувствие сходило
К нам во образе твоем
И понятно говорило
О небесном, о святом?
Часто в жизни так бывало:
Кто-то светлый к нам летит,
Подымает покрывало
И в далекое манит.
Умирающий лебедь
День уж к вечеру склонялся,
Дряхлый лебедь умирал.
Он в тени дерев лежал,
Тихо с жизнию прощался
И при смерти сладко пел.
И над ним сидел уныло
Голубочек сизокрылый,
Слушал пение, смотрел,
Как покойно он кончался,
И грустил и восхищался.
«Что глядишь на старика?» —
Так спросила голубка
Легкомысленная утка.
«Ах! для сердца и рассудка
Смерть его – святой урок! —
Отвечал ей голубок. —
Слышишь, как он сладкогласно
При конце своем поет!
Кто на свете жил прекрасно,
Тот прекрасно и умрет!»
К Гете
Творец великих вдохновений!
Я сохраню в душе моей
Очарование мгновений,
Столь счастливых в близи твоей!
Твое вечернее сиянье
Не о закате говорит!
Ты юноша среди созданья!
Твой гений, как творил, творит.
Я в сердце уношу надежду
Еще здесь встретиться с тобой:
Земле знакомую одежду
Не скоро скинет гений твой.
В далеком полуночном свете
Твоею музою я жил.
И для меня мой гений Гете
Животворитель жизни был!
Почто судьба мне запретила
Тебя узреть в моей весне?
Тогда душа бы воспалила
Свой пламень на твоем огне.
Тогда б вокруг меня создался
Иной, чудесно-пышный свет;
Тогда б и обо мне остался
В потомстве слух: он был поэт!
Могила
В лоне твоем глубоком и темном покоится тайно
Весь человеческий жребий. Скорби рыданье, волнение
Страсти навеки в твой засыпают целебный приют,
Мука любви и блаженство любви не тревожат там боле
Груди спокойной. О жизнь, ты полная трепета буря!
Только в безмолвно-хранительном мраке могилы безвластен
Рок… Мы там забываемся сном беспробудным, быть может
Сны прекрасные видя… О! там не кипит, не пылает
Кровь, и терзания жизни не рвут охладевшего сердца.
Старый рыцарь
Он был весной своей
В земле обетованной
И