письму Дизель.
Когда она оказывается в первом саду, участники пикника уже разошлись, остались только мальчик, бабушка и крошки от торта. Ребенок спит на коленях старой женщины. Та одним взглядом охватывает Элиз и трясет мальчика:
– Los![31]
Ребенок открывает глаза и с тоской смотрит на Элиз. Она разводит руки, и он приникает к ней, утыкается в шею.
– Es ist kalt[32], – заявляет бабушка, как всегда практичная, и начинает движение, мотнув головой, чтобы они следовали за ней.
Небо розоватое. Элиз чувствует себя усталой, как никогда в жизни. Ей хочется положить голову на стол для пикника, но старуха смотрит на нее и отрицательно качает головой. Элиз вспоминает, что говорила работница в оранжерее о ее слабоумии. «Она ошибалась, – думает Элиз. – Этой старой женщине я доверяю больше, чем себе. – И нащупывает в кармане ее письмо. – Я переведу это письмо. Проведу следующую неделю дома со словарем, пропуская занятия немецким языком, изучая петляющие буквы. Я прочту его вслух Дизель». Это сумасбродная идея, понимает Элиз, но и жизнь так далеко от дома, в Германии, такое же сумасбродство. Вот что значит быть иностранкой: настолько одинокой, чтобы пойти по городу за мальчиком, настолько неуравновешенной, чтобы поверить, будто можешь помочь умершей женщине получить письмо ее матери. Ирония в том, что видения, которых она так жаждала в Видалии ребенком, думая, будто, усердно молясь, обретет, подобно другим, святой свет, голос Христа, так ее и не посетили. Только сейчас, в Гамбурге, где она чувствует себя такой потерянной, сверхъестественное раскрывается, в отрыве от Бога, в насыщенных весенних красках, пульсируя земной любовью.
Бабушка и мальчик ведут Элиз назад по череде садов медленно, словно она выздоравливающий инвалид. Они возвращаются по потемневшим улицам, тускло освещенным и заполненным рабочей толпой и приготовлениями к ужину, то и дело сворачивая, пока не оказываются перед домом, где живут Элиз и Крис. Элиз видит свет в их квартире, Крис, должно быть, дома.
– Tschüß meine Liebe[33], – говорит бабушка (или она говорит «Дизель»?) и щиплет Элиз за щеку.
Мальчик с несчастным видом смотрит на Элиз и неохотно позволяет обнять себя – он сердится, что она уходит. Элиз тоже боится идти, пока бабушка решительно ее не подталкивает и не поворачивается вместе с мальчиком. Элиз прикидывает, не пойти ли за ними, но младенец не хочет и грубо толкается в животе. Впервые Элиз ощущает упрямую волю своего ребенка, противоречащую ее собственной. От неожиданности она вздрагивает, звонит в дверь и медленно поднимается по лестнице в свой сияющий чужеземный дом.
Удача
Крис любит путешествовать. Любит до мельчайших деталей: от трепетного укладывания в чемодан отутюженных рубашек из плотного хлопка и внезапного толчка назад в момент отрыва самолета от взлетной полосы – память тела приветствует его с ожидаемой заранее радостью, беря начало в рывках на американских горках чаритонской ярмарки в августе 1969 года, – до