тебе это рассказываю? Ты не ревнуешь?
Лиля улыбнулась.
– Это нормально. Просто ты ведёшь машину, ты положил свою руку на мою коленку и вспомнил. И рассказал мне. Это нормально.
Но это было ненормально. Может, я хотел, чтобы она ревновала. И не к моей законной жене, а ко всем тем девушкам, которые сидели у меня в «Форде», в «Кадиллаке», в «Ситроене», в «Чероки» и даже в «Волге» ГАЗ-2410, которая тоже у меня была. Но Лилия ревновала меня к другим девушкам не больше, чем к автомобилям. За это я не люблю девушек. Им плевать на то, что и с кем было у тебя раньше. Лишь бы сейчас, прямо сейчас ты принадлежал только ей одной. У моего «Чероки» больше чувств, больше ревности и больше любви, чем у всех этих юных красоток.
Похоже, Джей-Ди Сэлинджер не был хорошим человеком. Кажется, он был редкостным говнюком. Или обычным говнюком. Таким, как все мы. Или многие из нас. Он не пропускал ни одной юбки. Он женился на женщинах, а потом бросал их. Он бросил жену с двумя детьми. Надеюсь, она отсудила у него много денег. И ту школьницу, или якобы школьницу, которая взяла у него единственное интервью якобы для школьной газеты, я уверен, что он её отодрал. Он поставил её к верстаку в своём сарае, в своём «кабинете», как он это называл, задрал платье и трахнул её. Пока жена в доме кормила малютку-ребёнка. Он совокуплялся с поклонницей. Грёбаный Холден Колфилд. Ведь жене было запрещено входить в его кабинет, когда он священнодействовал над своей «литературой». И она правильно сделала, что опубликовала интервью не в школьной, а в местной газете. Хоть какую-то пользу поимела от говнюка. Начала карьеру и купила на гонорар новые трусики, взамен тех, что он испортил. Он ненавидел людей! Он не давал интервью! Он скрывался от всех! Как это нечестно. С миллионными тиражами. Как будто нам это нравится! Кому это нравится? Что, мне нравится давать интервью или рассказывать «о своём творчестве» стайке посетителей районной библиотеки? У тебя всего две или семь тысяч проданных копий, и ты послушно идёшь на встречи, отвечаешь на вопросы тупых журналистов, которые не прочитали ни одной строчки в написанных тобой книгах. Мы принимаем аскезу, мы несём свой крест. Никто не любит людей. Те, кто любит разговаривать с людьми, те не пишут книги. Но мы терпим. А он стал миллионером и заявил всем тем, кто отдал свои деньги за его нытьё: я не хочу вас видеть, не хочу знать. Он предал своего наставника. Он послал всех на хер. Как будто он рок-звезда и все ему обязаны, а он никому. Он оправдывал себя тем, что он воевал, он видел войну и смерть, и у него на всю жизнь незаживающая рана. Какая это липа! Что это за мужик, у которого «травма» от войны? Это придумали американцы. Это у них появился «вьетнамский синдром». Разве у викингов, у готов, у римлян и конкистадоров был «вьетнамский синдром»? У настоящего мужчины травма только от того, что нет никакой войны. Он целуется с открытыми глазами и всегда готов всех убить. В детстве я убил трёх или четырёх человек, ещё нескольких покалечил, возможно, на всю жизнь. И что, думаете, они снятся мне? Кровавые мальчики? Чёрта с два! Они целились в меня, они хотели меня убить. Но я успел выстрелить первым. Если бы они убили