интереса к тому или иному занятию составляла от двух недель до двух месяцев. Стоило только родителям приобрести новенький фотоаппарат «Смена», как выдержка и экспозиция уже успевали наскучить мальчику до зубовного скрежета, зато театральные подмостки манили к себе безмерно, заставляя трепетать от восторга всякий раз, когда он выходил на сцену. Мнил себя в будущем Юрик не иначе как Гамлетом, таким же, как в исполнении Иннокентия Смоктуновского. В общем, мотало его, точно флюгер на ветру.
Эти метания от художественной школы, где мальчик продержался целых полгода благодаря наличию несомненных способностей и маминой настойчивости, до секции конькобежного спорта, для занятий которым наученные горьким опытом родители даже не стали покупать специальные коньки; от игры на гитаре до бокса, самого Юрика не утомляли. Каждый раз, увлекаясь новым занятием, он вспыхивал подобно спичке, но также быстро его интерес затухал. Он искренне не понимал, почему укоризненно качает головой мама. Какой смысл посвящать себя занятию, которое не приносит удовольствия? Ведь вокруг столько всего интересного. В точности, как в стихотворении Агнии Барто: «Драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота.»
Юрик порхал по жизни, словно мотылек, ни к чему особо не привязываясь, ничем надолго не увлекаясь, не обремененный навязчивыми идеями, будто усталый пассажир поклажей.
Перво-наперво, нужно было разжиться жратвой. Оставив неразобранные вещи в комнате, Юрик вышел в сквозной коридор, по обеим сторонам которого располагались двери в комнаты. И постучал в соседнюю. Тишина. В следующей тоже никого дома не оказалось. «Середина дня», – сообразил Юрик. – «Все на работе.» И пошел искать магазин, полагаясь на нюх.
В неказистом магазине, сварганенном на скорую руку все из тех же щитовых блоков, Юрик испытал самый большой шок в своей жизни. Сказать, что он был удивлен, это не сказать ничего. Изумлен, ошеломлен, ошарашен – это вернее. Ничем не примечательный рядовой БАМовский магазин был филиалом рая на земле. Клубничный компот из Венгрии, болгарское лечо, персики в собственном соку, зеленый горошек, прибалтийские шпроты, тушенка, пузатые трехлитровые банки соков в ассортименте, вина, кофе, майонез, сухое молоко, яичный порошок, целая выставка дефицитнейших консервов и, как вишенка на торте, сгущенка. Яблоки и груши были непривычного вида, как позже узнал Юрик – китайские. Все, что на «большой» земле было страшнейшим дефицитом, здесь свободно лежало на полках заурядного магазинчика. Письма давно прижившейся здесь тетки – материной сестры, которую, кстати, надо бы навестить в ближайшие дни, о потрясающем снабжении БАМа не врали и даже нисколько не преувеличивали. В середине рабочего дня магазин был практически пуст. Юрик решительно двинулся к прилавку.
«У, какой молоденький, да хорошенький. Никак впервые у нас? Что-то я Вас раньше никогда не видела,» – встретила его россыпью вопросов продавщица – лукавая деваха лет двадцати с сильно подкрашенными глазами и ярко-красным лаком на