кто там? Здесь кто-то есть? – У задней калитки стоял мужик.
Теодор упал на землю за еще одним штабелем и затих с колотящимся в горле сердцем. Между забором и стеной дома был зазор, который просматривался от калитки. У ворот наперебой повторяли:
– Эй, Джета! Открой! Все в порядке? Оана? Дан?
Черт, что же делать? Мысли лихорадочно вертелись в голове Теодора. Еще чуть-чуть – и люди войдут в дом! А вдруг отец не слышит этих воплей? Теодор выглянул из-за досок и снова увидел собаку.
Она сидела, облезлая и пугающе худая, и не отрывала взгляда от темного окна спальни, словно ждала чего-то: краюхи хлеба или кости. Хотя окно было заперто и оттуда не тянуло едой, глаза собаки жадно впились в черное стекло. Она смотрела и смотрела, словно гипнотизируя пустоту, и это-то было… страшно.
Снова вышла луна, и Теодору почудился какой-то вой. Едва слышимый, но продирающий до самых костей, он доносился издали – не то с холмов, не то из-под земли, не то в его голове. И вой этот показался ему самым тоскливым на свете. Будто чья-то душа зовет чужую душу. Будто кто-то очень далекий взывает к нескорой весне.
Теодор поднял с земли камень и, улучив момент, запустил в окно. Раздался звон, на землю рядом с собакой посыпались осколки. Вой прервался. Собака обернулась и уставилась на Теодора. И в тот миг он понял одно: он пропал.
Теодор не знал, почему подумал это, но он определенно пропал. Собака крадучись стала подбираться к его укрытию, и земля под ее лапами покрывалась коркой льда. Мужчина наконец открыл калитку и сразу побежал во двор, к воротам. Ровно за две секунды до того как послышался вопль: «Смотрите, здесь Дан!», распахнулось окно спальни, и оттуда выскочил отец. Собаки уже не было. Она исчезла.
– Эй, там, за домом, кто-то есть!
Теодор бросился к отцу, и тот толкнул Теодора к приоткрытой двери сарая. В самый последний момент они успели ее захлопнуть. На задний двор вбежали люди. Чей-то бас прогрохотал:
– Что за бесовщина тут происходит?
– Кто-то разбил окно! И смотри, свежие следы!
– Это воры! Наверняка те, что вчера залезли к Ми реле.
– Ушли?
– Тсс. Тише.
Наступила тишина. Теодор стоял среди каких-то ящиков и бочек, пахло ржавчиной и железом. Он плохо видел из-за темноты, яркий лунный свет едва пробивался через щели в потолке. Он старался не дышать, но казалось, сердце колотится так громко, как в церкви бьет набат: бух-бух-бух. Снаружи было необычно тихо. А потом он услышал щелчок. В двери сарая кто-то поспешно повернул ключ. Вот и все. Люди догадались, что они здесь. Их заперли!
– Он там, – сказал негромкий бас. – Вызывайте полицию.
Внезапно из дома донесся женский вопль – такой, что у Теодора волосы встали дыбом.
– Что там случилось? Идите посмотрите!
Двое убежали, оставив сарай под присмотром третьего – по дребезжащему голосу Теодор понял, что это старик. Вот и шанс. Тео почувствовал, как его тянут назад. Отец тихо вел его за собой, пробираясь среди нагромождений старой