все в сапогах, все пьяные или накуренные, взвинченные, стонут. У некоторых стариков мальчишки были, но у большинства – девчонки, иногда по две, по три, по четыре. От каждой яхты кумаром несло, киром и развратом. Чудесно!
– В самом деле неплохо. Мне бы твой дар откапывать интересных людей.
– Съездишь завтра? Там можно весь день за доллар кататься.
– Я пас.
– Написал что-нибудь сегодня?
– Немножко.
– Хорошо?
– Этого никогда не знаешь, пока восемнадцать дней не пройдет.
Ди Ди подошла и посмотрела на попугайчиков, поговорила с ними. Хорошая она женщина. Мне нравится. По-настоящему за меня беспокоится, желает мне только добра, хочет, чтобы я хорошо писал, хорошо ебал, выглядел тоже хорошо. Я это чувствовал. Это прекрасно. Может, когда-нибудь слетаем вместе на Гавайи. Я подошел к ней сзади и поцеловал в правое ухо, возле самой мочки.
– О, Хэнк, – вымолвила она.
Снова в Лос-Анджелесе, после недели на Каталине мы сидели как-то вечером у меня, что необычно само по себе. Уже было очень поздно. Мы лежали на кровати, голые, когда в соседней комнате зазвонил телефон.
Лидия.
– Хэнк?
– Да?
– Где ты был?
– На Каталине.
– С ней?
– Да.
– Послушай, после того, что ты мне про нее сказал, я разозлилась. У меня был роман. С гомосексуалистом. Это было ужасно.
– Я скучал по тебе, Лидия.
– Я хочу вернуться в Л. А.
– Это хорошо.
– Если я вернусь, ты ее бросишь?
– Она хорошая женщина, но если ты вернешься, я ее брошу.
– Я возвращаюсь. Я люблю тебя, старик.
– Я тебя тоже люблю.
Мы продолжали разговаривать. Уж и не знаю, сколько мы проговорили. А когда закончили, я ушел обратно в спальню. Ди Ди вроде бы уснула.
– Ди Ди? – спросил я и приподнял ей одну руку. Очень вялая. На ощупь тело – как резина. – Хватит шуток, Ди Ди, я знаю, что ты не спишь. – Она не шевелилась. Я огляделся и заметил, что ее пузырек снотворного пуст. Раньше он был полон. Я пробовал эти таблетки. Одной хватало, чтобы тебя убаюкать, только больше похоже, будто тебя огрели по башке и похоронили заживо.
– Ты наглоталась таблеток…
– Мне… все… равно… ты к ней уходишь… мне все… равно…
Я забежал на кухню, схватил тазик, вернулся и поставил его на пол у кровати. Потом перетянул голову и плечи Ди Ди за край и засунул пальцы ей в глотку. Ее вырвало. Я приподнял ее, дал немного подышать и повторил процедуру. Проделывал то же самое еще и еще. Ди Ди блевала. Когда я приподнял ее в очередной раз, у нее выскочили зубы. Они лежали на простыне, верхние и нижние.
– У-у-у… мои жубы, – произнесла она. Вернее, попыталась произнести.
– Не беспокойся о зубах.
Я опять засунул пальцы ей в горло. Потом снова втащил на кровать.
– Я не хошю, – сказала она, – штоб ты видел мои жубы…
– Да все в порядке, Ди Ди. Они у тебя не гнилые.
– У-у-у-у.
Она