дней.
* * *
Первосвященник Иерусалима Иосиф Кайофа в этот день поднялся ранним утром. Проснулся много ранее привычного подъёма, ещё до восхода Солнца. Но так более и не заснул, ворочаясь с боку на бок. Его встревожил сон, который был до того ярким и почти реальным, что как ни пытался он прогнать его в глубины памяти, не получалось. А приснилось ему огромное облако, плывущее прямо на него. Нет сил, оторвать от него завороженного взгляда. Вот-вот оно накроет его и втянет в свои недра. Но этого не случилось. Облако остановилось перед ним, и из него протянулись руки, на которых восседал младенец, держась маленькими ручками за пальцы. Младенец улыбался Иосифу очаровательной детской улыбкой, словно безумно радуясь увиденному бородатому дядьке. Он даже разглядел ямочки на его детских щечках. На душе у Иосифа становится тепло, словно божья благодать разлилась по его естеству, проникнув в каждую клеточку довольно объёмного тела.
«Кто же ты? – успел подумать он. – Кто твои родители?».
И в этот самый миг сон исчез, уступив место быстрому побуждению и серому рассвету в окне.
«Пророческий сон, – подумал он. – Пора вставать, сегодня Пасха. Дел предстоит переделать великое множество».
Хотя предстояло поработать во славу Бога, привычка не торопиться сохранилась даже в такой важный день. Кряхтя, Иосиф встал с постели и, сунув ноги в мягкие сандалии, направился в туалетную комнату.
«Не взял я младенца в свои руки, – рассуждал он, шаркая деревянными подошвами о пол, – не мой будет дитя. Чей же тогда станет?!».
Вышедшего из своей спальни Иосифа встретили, по обычаю, служители храма, левиты, которые повели первосвященника оболокаться в праздничные одежды.
– Как мои дети? Здоровы ли они? – спрашивает он старшего из них.
– Здоровы, ваше первосвященство, здоровы все.
– Ну и слава Богу. Вскоре увидимся.
– Царь наш прибудет к обеду, – сообщает левит своему повелителю.
– Я всегда рад приезду Ирода и его семейства. Надобно организовать достойный приём. Так что постарайтесь на славу.
– Всё будет исполнено. Постараемся.
Немного лукавил Иосиф. Царя Иудеи Ирода он в душе просто ненавидел, как и множество других из числа паствы. Но этикет требовал уважительного отношения к монарху, получившему прозвище от льстецов и подхалимов «Великий». Да и было за что. Это был очень честолюбивый человек, погрязший в грехах и одержимый страстями. Интриги, женщины, войны стояли на первом месте и были смыслом его жизни. Он очень почитал своего покровителя, цезаря Августа за его поддержку, а также принимал участие в ремонте и перестройках Иерусалимского храма, чем гордился, вкладывая большие средства, превратив его чуть ли не мировое достояние. Однако ему повсюду мерещилась измена. Даже свою жену Мариам казнил. Не пожалел и своих сыновей от Мариам, Александра и Аростабула, которых по доносу казнили в Самарии. На этот момент Ироду уже было более шестидесяти