так и мои умозаключения, каких бы порядков не достигали, как бы ни усложнялись и не организовывались, необходимо приходили к собственному абсурду. Вино превращается в уксус, уран в свинец, мои же умозаключения, достигнув со временем пика собственной возможной осознанности, пришли к тому заключению, что не живого в мире, попросту – не существует. Что в нашем действительном мире, всё что, так или иначе, относится к материальному, в сути своей с полным основанием следует относить к живому, без каких бы то ни было исключений. Только «живость» эта имеет свои критерии, своё время, свою динамику, свою, лишь отдалённую, не похожую на нашу внутреннюю личную организованность. А значит по большому счёту все, что мы причисляем к материальному, имеет свою, лишь далёкую от нашей форму жизни, в самом широком смысле слова. Так возникает новая концепция, так появляется парадигма всеобщности и неотделимости, в которой, к примеру, понятие «доломитовой жизни», (жизни камней), уже не является чем-то лишь надуманным или фантасмагорическим, но вплетается в общую систему повсеместной материальной жизненности.
Вот тогда, словно вынырнувшая из моря «мёртвая голова дракона», своей ужасной гримасой с зияющими глазницами обратил ко мне своё лицо другой мир. Точнее сказать мир был тот же, но он вдруг развернулся. Он вдруг перевернулся вверх дном, словно корабль, который перегрузили, и он потерял остойчивость. Великий древний мир оголил свою преисподнюю! Я вдруг ясно почувствовал всю фатальность этого мироздания, и осознал, что мир, – точно так же – не живой!!! И что в нём нет ничего = по-настоящему живого. Ибо мы чувствуем мир и себя в нём, благодаря способности нашего разума к разделению и противопоставлению пантеотектуры мироздания, – к иллюзии, в самом широком смысле слова. Благодаря способности нашего органоида к ощущению собственных многочисленных волевых актов, идущих от многочисленных «ганглий» нашего тела и нашего разума, сливающихся в единый котёл, (то, что собственно называется сознанием), и образующих личность, как некую квинтэссенцию нашего тела и разума, продуцирующую иллюзии вершину, – иллюзию власти над внешним, будто бы сугубо нейтральным миром. Мы живём и чувствуем свою жизненность благодаря тем фатальным в своей сути, абсолютно необходимым при определённых условиях химическим реакциям, которые присущи всему феноменальному миру, всей его так называемой «неживой природе». В нас нет ни капли истинного произвола, нет и капли настоящей свободы. Мы лишь рисуем её на холсте, но она никогда не сходит с этого холста в реальный мир. Мы слиты со всем миром в единый круговорот энергий. И все наши чувства – суть химико-электрические реакции, подобные всяким химико-электрическим реакциям так называемой «неживой природы». Мы роботы, – биологические фантомы, запрограммированные самой природой на определённый алгоритм своих действий. Лишь воля к власти отличает нас от всего инертного нейтрального мира природы. Но что она есть, в своей сокровенной сути, эта наша воля