записи с женами рыбаков. Хочу вам все показать, – выпалила я, пока не передумала.
Может, показать записи домашним – не такая уж и плохая идея. Может, они наконец поймут, зачем я снимаю этот фильм, – и я вместе с ними.
– Не сегодня, Эм. Папа уехал на мальчишник.
– Что?
Мама пожала плечами.
– Поехал, чтобы представлять сторону жениха: встречать гостей и все такое. Вы же задержались.
Да, задержались, но я понятия не имела, что из-за этого отец поедет на мальчишник. Я попыталась представить, как он там справляется в одиночку: заказывает выпивку, развлекает гостей – и каждые пару минут звонит жене, чтобы узнать, что делать дальше.
– Между прочим, – продолжила мама, не поднимая взгляда, – тебя сегодня кое-кто спрашивал и очень сильно расстроился, что тебя нет дома.
– Ты о ком?
Кто мог зайти? Я никому не говорила, что приеду, я перестала общаться со старыми знакомыми. Не потому что они сделались врачами, адвокатами и банкирами, а потому что они жили «правильно», а я – нет. Я просто жила, без всякой цели и смысла.
Мама выразительно отложила нож.
– Я про Джастина Сильвермана. Джастина Сильвермана!
Я «встречалась» с Джастином, когда нам было лет тринадцать, и нам еще не разрешали ходить в кино и кафе без сопровождения взрослых. Мама любила нас подкалывать: «Не понимаю, как можно встречаться, если вы не ходите на свидания?» Я собиралась напомнить ей об этом, если она не прекратит возлагать надежды на Джастина.
– К нам заходил Джастин Сильверман? Чего он хотел?
– Заходила мама Джастина. Но неважно. Джастин закончил юридический факультет Северо-Западного университета одним из лучших в выпуске, и теперь он в Нью-Йорке!
Приехали. Впрочем, я подозревала, что мама будет вести активную пропаганду Нью-Йорка: мужчины, работа, возможности. Вот и первая попытка. Оперативно.
– Представляешь, на чем он специализируется? На интеллектуальной собственности! И знаешь, кому это может помочь? Тебе. Вот я и попросила Ивлин привезти его к нам завтра на прием – чтобы вы пообщались.
– Мам, ну зачем?!
– Эмми! Потому что. Джастин теперь в Нью-Йорке.
– А он знает, что я больше не в Нью-Йорке?
Мама отложила яблоко и пригвоздила меня строгим взглядом.
– Неужели так сложно пять минут поговорить со старым знакомым? Ивлин говорит, он стал настоящим красавцем.
– Еще бы. Она его мать.
– Значит, она знает, что говорит.
Я недовольно скрестила руки на груди. С мамой спорить бесполезно. Не припомню ни одного случая, когда удалось бы ее переубедить. К счастью, вошел Джош. Он обнял ее со спины и поцеловал в щеку.
– Ты как?
Мама со вздохом пожала плечами, повернулась к нему и просияла. Джош расплылся в ответной улыбке, и они стали похожи, как две капли воды. Детский носик, карие глаза, нежная кожа. Накатило до боли знакомое чувство, что мама любит брата больше, потому что они похожи. Теперь от этого было легче.
Бэррингер появился