еще кое-какие дополнительные обстоятельства… – связанные, кстати, с государственными интересами.
– Ого! Вот оно даже как, – иронично заметил Ледников.
– Именно так. И мы могли бы даже обратиться за содействием к некоторым весьма влиятельным особам в органах власти и управления. И нам бы такое содействие оказали. Но я решил предварительно поговорить лично с вами, потому что знаю, что вы человек, для которого государственные интересы – не пустой звук.
Возражать Ледников не стал – он только удивленно поднял брови и сказал:
– Странная манера – соединять государственные интересы с банальной уголовщиной.
– Валентин Константинович, дорогой! – взмолился Елозин. – Неужели мне надо объяснять вам, что у человека такого масштаба, как мой патрон, личные неприятности неотделимы от дел, которыми он ворочает. А государство сейчас поручило ему решать очень и очень серьезный вопрос… И из-за этой глупейшей истории может сорваться важнейшее дело. Чрезвычайно! Рисковать никто не захочет. Слишком много сил вложено. В общем, такое развитие событий совершенно исключено. Совершенно. И потому я здесь.
– Вот как – исключено. Да еще и совершенно…
– Слушайте, она что, ваша родственница? – уже несколько раздраженно спросил Елозин.
– Кто?
– Эта погибшая особа.
– Убитая женщина, – поправил его Ледников.
– Нет, погибшая, – напористо повторил Елозин. – Потому что это был несчастный случай. Понимаете, несчастный случай.
– Даже если так, все равно в нем есть виновные, которые должны понести наказание. Иначе мы превратимся в средневековую Японию, где самурай мог испытать новый меч на любом простолюдине, не боясь последствий. Это так и называлось – цудзи-гири, буквально «убийство на перекрестке дорог». Похоже, правда? Но и там этот милый обычай давным-давно запретили, считая варварским. А у нас, похоже, новые самураи объявились. Орудуют, правда, не мечами, а джипами.
Елозин вскочил, нервно прошелся по комнате. Видимо, начинал терять терпение.
– О господи! Черт с ними с этими самураями!.. Послушайте, эта женщина, которая погибла, прожила жалкую, ничтожную, бедную жизнь. Ее сын – тупая шпана, у которого нет ничего святого и ничего впереди. Ее дочь – некрасивое, забитое существо, мать-одиночка с больным сыном. Им предложат какие-то деньги, и они снимут все претензии. С радостью заключат мировое соглашение! Они будут просто счастливы! Для них смерть матери – удача, которая вдруг подвернулась им впервые в жизни.
– Смерть матери – удача? – уточнил Ледников.
– Вот именно, – жестко подтвердил Елозин. – Освободилась жилплощать в их убогой квартире, у них могут появиться какие-то деньги… Впервые в жизни! Вам-то чего нужно? Хотите, чтобы вам тоже заплатили? Назовите сумму. Только держите себя в руках и будьте благоразумны.
– Я стараюсь.
– В смысле? – подозрительно осведомился Елозин.
Ледников засмеялся.
– Стараюсь держать себя в руках.