затем мне вдруг стали ясны внутренние взаимосвязи (моих поступков), скрытые от меня в земной жизни. Все имело определенный смысл. Я поняла, что все дело в побудительных мотивах, стоящих за нашими поступками».
Фрау Блесс продолжает:
«Мне стало ясно, что в конце концов «в зачет» идет только любовь – основа основ нашей жизни. Видя бессердечные поступки в фильме своей жизни, я испытывала стыд и раскаяние».
И далее:
«Я ощущала утешительную, отрадную близость существа, исполненного света и милосердия, существа, которое знало и принимало меня такой, какой я была. Я подумала, что это Христос… Светлые фигуры, неописуемо раскованные и радостные, излучавшие чудесную гармонию, приблизились ко мне, и я узнала среди них дорогих моему сердцу родственников, и прежде всего мою любимую бабушку».
Американец Дэнниен Бринкли (Dannion Brinkley), когда в его дом ударила молния, примерно десять минут пролежал бездыханным; пульс тоже не прощупывался. В этом состоянии он тоже увидел «Великий Свет», и перед ним прошла ретроспектива всей его жизни. Он, в частности, вспоминает, что Свет спросил его: «Ты знаешь, где находишься?» Бринкли даже не успел ответить на вопрос, потому что тут ему стали показывать всю его жизнь. И он вновь и вновь испытывал каждое чувство, некогда испытанное им в жизни! Бринкли увидел, каким образом его эмоциональное поведение влияло не только на его жизнь, но и на жизнь других людей! По сравнению с чистой любовью, которую он ощущал сейчас, на грани смерти, то, что он творил при жизни, представлялось ему ужасным. Бринкли вспоминал: «…я вытворял жуткие вещи, если сравнить их с той великой любовью! Если подумать, как мало любви ты дал другим, то самому себе не позавидуешь. Ужас, холодный ужас! И от этого ощущения уже никогда не избавишься».
Многим из тех, кто уже стоял у ворот, ведущих в мир иной, было велено вернуться обратно. Однако, как правило, встретившись с «Великим Светом» и познав ощущение покоя и защищенности, неведомого на Земле, люди не хотели возвращаться. Одна женщина, у которой вследствие совершенно неправильного воспитания полностью отсутствовало чувство собственной ценности, собственного достоинства, оказавшись на грани смерти, почувствовала, что этот Свет (кстати, вовсе не слепящий), принявший очертания светящейся фигуры, с любовью принял ее в свое лоно – такой, какой она была. Она уверяет, что этот Свет «пролился на нее ощущением полной защищенности и безопасности» – ощущением, совершенно неизвестным ей раньше. «Это было чудесно, – рассказывала она, – это была совершенная, безусловная любовь!»
Так как в природе нет ничего бессмысленного, то все сказанное выше указывает на то, что все устройство мира покоится на духовных основах и, очевидно, на этических принципах. Никакого иного смысла описанная ретроспектива жизни иметь не может. В особенности, если не забывать, что качество нашей жизни в потустороннем мире – без всякого сомнения – зависит от качества нашей земной жизни. На практике это означает следующее: каждым прожитым днем, каждым часом нашей