скоро.
Кабинет врача был маленьким помещением, заставленным слева стеллажами с папками. Почти посередине расположился письменный стол, на котором горела лампа с черным металлическим абажуром, позади под стеной – узкая кушетка.
Врач, видимо, уже собирался уходить, так как на нем был вязаный бежевый свитер с высоким воротом, доходящим до небритого подбородка и щек. Он крепко пожал протянутую руку и показал на стул. Усевшись напротив, он стал разбирать какую‑то стопку бумаг. Габриэль впервые видел его без больничного халата, и он не производил впечатление высококлассного врача, каким он считался, а скорее напоминал обычного добродушного человечка, которые встречаются каждый день, вполне еще молодого, с небольшим животиком, лысеющей головой и грустными глазами. Лицо его было озабоченным, и Габриэль молча ждал, страшась того, что может услышать. Наконец врач сказал:
– Я вчера собрал консилиум, мы все пришли к единому мнению, что, хотя и положение ее стабильное, то есть тяжело стабильное, – уточнил он, – вполне вероятен и худший сценарий.
У Габриэля перехватило дыхание. В глубине души он был уверен, что она идет на поправку.
– Конечно, можно оставить все как есть, история знает много таких удачных случаев. Теоретически человек может выйти из комы через неделю, месяц, год, а может никогда не выйти. Но в нашем случае, скорее всего, ожидание ни к чему хорошему не приведет.
Габриэль прочистил горло.
– Что за худший сценарий?
Осознав бессмысленность вопроса, он поправился:
– Сколько у нас есть времени, доктор?
– Не знаю, – врач вздохнул. – Но желательно, чтобы мы были готовы к операции…
– Да, – перебил его Габриэль, – надо кое‑что согласовать, и со дня на день мы оплатим операцию.
Врач вздохнул.
– Учитывая, что девочку крайне нежелательно будет транспортировать, мой коллега, израильский специалист, про которого я говорил, он готов сам прилететь, – врач развел руками, – операция исключительная, отсюда и такая цена…
Он потер переносицу большим и указательным пальцами.
– Я так понимаю, что у девочки, кроме бабушки с дедушкой, нет родных? Где ее отец? Его можно найти?
– Я уже наводил справки, – слова выдавливались из Габриэля с большим трудом. – Он ушел из семьи еще до рождения Софи. После ее рождения ни разу не навещал их.
– М‑да… Девочке не везло с самого начала. Значит, придется брать разрешение на операцию у бабушки с дедушкой. Вы с ними обсуждали это? – он поднял глаза.
– Нет, – промолвил Габриэль, – об этом мы не говорили, я вообще надеялся, что обойдется без операции. Ведь оставался же шанс, вы сами говорили.
– Боюсь, теперь этого шанса нет, – тот снова вздохнул, – теперь у нее кома второй степени, так называемый сопор.
– Доктор, могу я вас попросить об одолжении? Не говорите им, пожалуйста, сколько стоит операция. Пусть хоть об этом у них голова не болит.
– Это вряд ли, – врач помотал головой и встал. –