еще, Сергей Дмитриевич?
– По переговорам с Англией, Ваше Величество. Наше предложение изрядно удивило вчера берлинский кабинет. Сэр Эдуард Грей[3] просит внести в него ряд поправок. Я осмелился включить их без возражений с нашей стороны. Как известно Вашему Величеству, нам жизненно необходимо привлечь на свою сторону английское общественное мнение. Только в этом случае можно будет хоть что-нибудь сделать для сохранения мира. Прошу ознакомиться.
Министр извлек из папки исписанный лист и протянул царю. Тот вяло махнул рукой:
– Сделайте одолжение, прочтите сами.
– Слушаюсь. – И Сазонов, откашлявшись, начал читать: – «Если Австрия согласится остановить продвижение своих армий на сербской территории и, если, признавая, что австро-сербский конфликт принял характер вопроса, имеющего общеевропейское значение, она допустит, чтобы великие державы обсудили удовлетворение, которое Сербия могла бы предложить правительству Австро-Венгрии, не умаляя своих прав суверенного государства и своей независимости, Россия обязуется сохранить выжидательное положение».
– Хорошо, – немного подумав, произнес Николай. – Давайте подпишем.
Быстрый, размашистый росчерк пера.
– А что германский посол? – продолжил император.
– По-прежнему твердит, что Германия всегда была лучшим другом России. Просил передать: «Пусть император Николай согласится отменить свои военные мероприятия, и спокойствие мира будет спасено». Испрашивает аудиенцию у Вашего Величества.
– Пригласите его в Петергоф.
– На какое время?
– Не заставляйте ждать. Пусть прибудет немедля. Укажем Германии на значение средств к примирению, которые ваше, Сергей Дмитриевич, предложение, дополненное сэром Эдуардом Греем, еще предоставляет для почетного улаживания конфликта.
Эта встреча состоялась. Николай принял Пурталеса[4] приветливо. Но стороны не пришли к согласию. На том и распрощались.
А уже в одиннадцать часов вечера германский посол объявился в Министерстве иностранных дел. Сазонов незамедлительно принял его и был огорошен, услышав сразу после приветствия:
– Если в течение двенадцати часов Россия не прервет своих мобилизационных мер как на германской, так и на австро-венгерской границе, вся германская армия будет мобилизована.
Посмотрев на часы, которые показывали двадцать пять минут двенадцатого, посол добавил:
– Срок окончится завтра в полдень.
Не дав Сазонову сделать какое-либо замечание, он вдруг с жаром заговорил дрожащим от нетерпения голосом:
– Согласитесь на демобилизацию! Согласитесь демобилизоваться!
Сохраняя спокойствие, хоть и был крайне изумлен, министр ответил:
– Я могу только подтвердить вам то, что сказал его величество император. Пока будут продолжаться переговоры с Австрией, пока останется хоть один шанс на предотвращение войны, мы не будем