подписали утайкою только «свойственники и советники» его, Игнатья, не считала эту челобитную правильной, называя ее «утаенным ходатайством», и просила Ползикова сменить, не предлагая, однако, никакого своего кандидата и предоставляя назначение товарища на место Ползикова – самому правительству. Чем кончилась эта любопытная распря, из бумаг не видно. Следует при этом заметить, что в Разряде произведен был подсчет лиц, подписавших ту и другую челобитные, по которому оказалось, что за Ползикова просило всего 20 голосов, а число его противников доходило до внушительной цифры 44. В этом подсчете нельзя не видеть хотя бы проблеска мысли о значении большинства голосов при выборах[5].
Отрывочность документов не позволяет сказать окончательно, во скольких вообще городах состоялись выборы. Впрочем, другой из упомянутых указов, изданный 19 января 1705 года[6], дает возможность сделать заключение, что реформа, задуманная в 1702 году, осуществилась далеко не полно, и не полно в двух отношениях. Во-первых, товарищи к воеводам из дворян были избраны не везде. Во-вторых, в тех городах, где товарищи были действительно избраны, была сужена на практике сфера их деятельности, и указ 1702 года был понят так, что коллегиальным порядком должны были решаться не все дела, а только так называемые «челобитчиковы», т. е. частные, неказенные дела. Соответственно этому указ 1705 года и преследовал две цели: во-первых, распространить институт воеводских товарищей повсеместно. Но, очевидно, оказывалось так мало надежды на выбор их обществом, что правительство предписывало этим указом выбрать себе товарищей из местного уездного дворянства самим воеводам, не отказываясь, таким образом, все-таки от мысли привлечь, хотя бы и принудительным путем, земских людей к участию в областном управлении. «А в которых городах с воеводами товарищей нет, – гласил указ, – и тем воеводам выбрать в товарищи к себе тех городов из помещиков… человека по два». Второю задачею указа 1705 года было расширение компетенции воеводских товарищей, слишком суженной в действительности, которая свела ее лишь на одни «челобитчиковы» дела. Указ распространял ее теперь также и на другую, и притом несравненно более значительную, долю «государевых» дел областного управления, важную отрасль которых составляли денежные сборы в той, конечно, мере, в какой финансовое ведомство оставалось за воеводами после указов об учреждении Бурмистерской палаты и земских изб. «Быть им (товарищам) с ними, воеводами, по-прежнему у челобитчико-вых дел, да им же быть и у всяких его, государевых, дел и у денежных всяких сборов». Указ грозил в заключение, как воеводам, так и товарищам одинаково суровой ответственностью за неправду в челобитчиковых всяких делах и за «замедление и по-норовку» в денежных сборах. Таким образом, указ 1705 года расширял сферу ведомства уездной коллегии, подчиняя ей всю совокупность дел уездного управления.
Из нескольких бумаг Разряда видно, что по этому указу появились