в следующую. Но выглядеть трусом никто не хотел. И, когда все так благополучно разрешилось, они резвились, как дети, штурмуя пустые дома. Кому-то везло, он находил брошенную папаху, сломанный кинжал или разбитое ружье.
Юнкер Стрелецкий счел, что ему повезло больше других, когда в доме на окраине аула он обнаружил настоящего горца, хотя и очень старого. Старик сидел в накинутой на плечи овчинной шубе с длинными, ушитыми на концах рукавами. Сидел, прислонившись к каменной стене и беззвучно шевелил губами, будто читая молитву. Старик не захотел покидать свой аул. А кинжал положил на пол перед собой, сдаваясь на милость победителей.
Стрелецкий, держа наготове пистолет, осторожно подошел к старику и наклонился, чтобы забрать его кинжал. В это мгновенье старик выхватил из рукава овчины саблю и нанес Стрелецкому удар. Юнкер рухнул, едва успев выстрелить. На выстрел сбежались его друзья.
Старик выставил перед собой окровавленную саблю и тихо смеялся, обнажив почти беззубый рот.
– Бей его, ребята! – крикнул кто-то, но волонтеры все не решались подойти.
– Может, лучше его пристрелить? – предложил другой волонтер.
Но тут подоспел их командир Нерский.
– Чего стоите? – закричал он на волонтером.
– Унесите раненого!
Волонтеры, будто опомнившись, подхватили раненого Стрелецкого и понесли его со двора. Но один остался, не сводя со старика пистолета.
– Не стрелять, – приказал Нерский.
– Он моего друга ранил, Сашку Стрелецкого! А может, и вовсе убил! – отвечал волонтер, не сводя со старика испуганных глаз.
– Мы пришли в его дом с оружием, – сказал Нерский.
– За это и мы французов убивали.
– То – французы! – растерялся волонтер.
– Уходи, – велел Нерский волонтеру и направил штык на старика, – не то будут потом кошмары мучить. Я сам его.
Волонтер опустил пистолет и побежал за своими друзьями. Седобородый, не переставая смеяться, покачал головой и бросил саблю перед Нерским.
– Сам одной ногой в могиле, а туда же, воевать, – покачал головой Нерский. Затем опустил штык, поднял саблю старика и ушел.
Вскоре за тем во двор въехал Хаджи-Мурад. Увидев его, старик перестал смеяться.
– Зачем не ушел? – спросил его Хаджи-Мурат, кружа на коне по двору.
– Хотел на тебя посмотреть, – прошамкал старик.
– Ты, говорят, герой.
– Они возьмут тебя в плен, – сказал Хаджи-Мурад.
– В плен? – опять засмеялся старик.
– Я даже молюсь сидя, ноги не держат. Какой из меня аманат?
– А рука еще крепкая, – сказал Хаджи-Мурад, поворачивая коня обратно.
– Лучше пусть убьют, – сказал старик.
– И примут на себя мои грехи. Чего мне еще желать?
Хаджи-Мурад ничего не ответил и выехал со двора.
Рана Стрелецкого оказалась неопасной. Волонтеры окружили перевязанного приятеля, наливая ему в походную кружку рому и попутно делясь впечатлениями.
– А того