Мэтью Квик

Прости меня, Леонард Пикок


Скачать книгу

по две пачки в день в течение шестидесяти лет.

      Гадость.

      А я просто смотрю на Уолта и жду чертову уйму времени, когда он наконец вытрет руку о халат и переведет дух.

      Хотелось бы, чтобы Уолт был чуть поздоровее, но невозможно представить его без сигареты в руке. Могу поклясться, что он курит даже на фото в выпускном альбоме средней школы. Вот такой он человек. Совсем как Богарт.

      Блин, мне будет жутко не хватать Уолта. Смотреть вместе с ним старые фильмы с прокопченным курякой Богартом – вот чего мне будет здорово не хватать. Ведь это всегда было лучшими моментами моей унылой жизни.

      – Леонард, ты в порядке? Что-то ты неважно выглядишь, – говорит Уолт.

      Я стряхиваю наваждение, вытираю глаза рукавом и отвечаю:

      – Да, у меня все прекрасно.

      – Ты что, убрал все волосы под шляпу[15] вместе с кончиками ушей?

      Я киваю.

      Не хочу говорить ему, что обкорнал волосы, и на то есть свои причины: ведь Уолт один из моих лучших друзей – и, ей-богу, ему на меня не наплевать, – а когда он увидит мою безумную стрижку, наверняка догадается, что тут дело нечисто. Уолт расстроится, а я хочу уйти красиво, хочу, чтобы наше прощание было радостным и он вспоминал о нем с легкой душой, когда меня не станет.

      – Купил вам подарок, – сообщаю я и вытаскиваю из рюкзака свой упаковочный шедевр, по очертаниям смахивающий на черепаху.

      – Знаешь, но сегодня не мой день рождения, – говорит он.

      Мне хочется верить, что он подозревает, чей сегодня день рождения, – ну, может, рано или поздно об этом догадается, – поэтому я выжидающе смотрю, как он ощупывает подарок и ломает голову, что это за хреновина такая.

      Уолт явно счастлив получить подарок.

      И пусть это кому-то покажется глупым и, может, слишком банальным, но я, типа, мысленно даю себе обещание, что не стану убивать ни себя, ни Ашера Била, если Уолт просто скажет мне сейчас: «С днем рождения».

      Но Уолт молчит, и это расстраивает меня до чертиков, хотя я вроде никогда не говорил ему, когда у меня день рождения, потому что иначе он непременно меня поздравил бы.

      Но мне реально хотелось, чтобы он без моей подсказки сказал: «С днем рождения», а когда он этого не делает, у меня в душе становится пусто и я чувствую себя вытащенной на сушу лодкой или вроде того.

      – А почему розовая бумага? Ты что, считаешь меня педиком? – спрашивает он и снова заходится в приступе смеха, переходящего в кашель.

      Я говорю:

      – Сейчас двадцать первый век. Нельзя быть таким гомофобом.

      Но я на него не сержусь.

      Уолт такой старый, что я не имею права предъявить ему претензии в отсутствии толерантности, ведь всю свою сознательную жизнь он мог спокойно говорить в кругу друзей «педик», и это было нормально, а потом вдруг стало нет.

      Он также говорит такие слова, как ниггер, жид, пшек, и китаеза, и пидор, и грязный араб, и косоглазый, и черномазый, и черная обезьяна, и еще триллион других совершенно ужасных, грязных выражений.

      Я ненавижу любые проявления нетерпимости, но люблю Уолта.

      Примерно