решить, будет ли она забирать тела, или же перевезет их в город. Что-то еще и еще, пока Лиля не осознала, что не понимает ни слова. Совершенно. Слышит звуки, но ее мозг не воспринимает происходящего. Все деньги она отдала за такси, и ей даже вернуться в город не за что.
– Я не знаю, – перебила Лиля полицейского, словно бы он ее о чем-то спрашивал.
Мужчина тяжело вздохнул, кинув быстрый взгляд на засохший папоротник на евро окне. Потом, молча сцепив крупные руки перед собой, произнес:
– Может быть, у тебя есть другие родственники, которым я мог бы позвонить?
Лиля устала, закрыла лицо руками. Она ощущала всепоглощающую боль. Словно после этой фразы в ней распахнулось нечто, что сдерживало понимание произошедшего. И она, заплакала.
Судя по всему, полицейский только этого и ждал, и, судя по всему боялся. Принял происходящее, с должной мужчине стойкостью, и молча сняв трубку с телефона, произнес:
– Мамонтов. Валерьянку. И воду сюда. Живо!
После чего швырнув старомодную трубку на рычаги телефона, вновь обратил свое внимание на Лилию, которая тихо плакала в свои ладони, испытывая жуткий стыд за себя, ведь большую часть ее размышлений занимала паника. Ужас. Скорбь.
Спустя полчаса успокоения, уговоров выпить валериану или водки Лиля, наконец, кивнув, сделала большой глоток воды из стакана, впихнув в себя две крошечные желтые таблетки, выдавила тихо:
– У меня тетя тут живет на Азовском побережье.
Лиля взглянула на полицейского, большими заплаканными голубыми глазами, и так же тихо продиктовала ее номер телефона.
Сестра матери Лили – Наталья Свиридова, жила в селе Круглое. Она занималась в основном приемом отдыхающих летом. А зимой была мирной домохозяйкой. Тетя Наташа весила килограммов двести, наверное, и была просто необъятной, но это не мешало той быть проворной и добродушной женщиной. У тети Наташи был муж – Владимир Сергеевич, но того никогда не было дома. Он работал вахтовым методом, и сейчас как раз был не далеко – строил Олимпийские объекты в Сочи. Детей у тети Наташи не было, мама говорила, что из-за лишнего веса и какого-то гормонального сбоя.
В общем, Лиля не сомневалась, что тетя Наташа скорее всего не оставит ее в беде, и когда та появилась в кабинете, тут же окутывая рыжую своим каким-то особым теплом, Лиле словно стало легче.
Наталья Васильевна носила цветастые сарафаны в клубнику, или в цветочек, а иногда даже в снегирях. Но сегодня это не имело смысла. Женщина вошла, обняла, прижала к себе, и Лиля наконец, смогла хоть немного расслабиться и разделить часть той ответственности, что рухнула на нее, и часть той боли. В общем, все еще ощущая себя ребенком, и в какой-то степени эгоисткой, она была даже рада переложить все эти страшные обязанности на кого-то еще.
Дальше все было как в тумане, словно не с Лилей происходило. Вот тетя Наташа бодро что-то обсуждает с полицией, вот они выходят из участка, вот садятся в ее машину, и едут вдоль моря домой к тете Наташе. Приходят в дом, она звонит мужу, говорит, уходя к себе в спальню, оттуда доносятся всхлипывания… Выходит