и с непримиримой яростью бросила в стену.
Дерево треснуло, обнажив внутри полость, а затем шкатулка вспыхнула изнутри, осветив все скрытые швы. Киартана безвольно упала на пол, понимая, что вновь огорчила учителя.
Она решила остаться в «чердачном заключении» навсегда. Когда огонь угас, Киартана открыла ещё горячую, обожжённую, но не сгоревшую деревянную шкатулку. В небольшой полости лежал, почерневший от пепла медальон на цепочке с круглым треснувшим пополам камнем.
Киартана отнесла его в кабинет Мериона и положила магу на стол. В кухне взяла немного хлеба, сала и воды, чтобы не умереть с голоду, большего ей не требовалось, и, с решимостью во взгляде, отправилась в своё «вечное заточение».
– Нет, мама, я не спущусь, – говорила Киартана через закрытую дверь. – Я заслужила остаться здесь навсегда.
Мама несколько раз приходила к двери, и они подолгу говорили, но Киартана так и не открыла.
Мастер вернулся, и Мариса тем же вечером пришла к Мериону на разговор. Киартана услышала отдаленные голоса в проломе пола и сосредоточилась на них.
– Мерион! – дрожащим голосом говорила мама. – Она уже несколько дней не спускается, что мне делать… нет, что нам делать? Киартана боится вас!
– Полагаешь, я слишком строг? – спросил маг, обдумав её слова.
– Ребята не приняли её, вы наказываете одиночеством за любую провинность! – мама подошла ближе. – Мерион, не будьте так строги!
– Этот камень и медальон, я сделал сам, – Киартана сразу поняла, о чём говорит маг. Кровь в её висках шумела всё сильнее. – Я сделал его для своей невесты, Насти… Но она погибла, так и не надев его… Вот увидишь, Мариса. Эта девочка сильней, чем кажется. Её настойчивость и непокорность нельзя поощрять. О, она часто будет спорить и, пока могу, я должен усмирить её, иначе вскоре она вовсе перестанет меня слушать.
– Ей всего десять… – Мариса собиралась заплакать, но Мерион остался непреклонен. – …раз я не мать, моё мнение ничего не значит…
Слова потонули в гуле. Прежде она всегда плакала, но теперь слёзы не шли из глаз. Киартана отрешённо смотрела в стену и дышала всё надрывней.
«Нет… – решила она. – это не правда, очередное испытание Мериона. Он увидел пролом и понял, что я подслушиваю… Но я не подам вида, не стану задавать вопросов, словно ничего не случилось…»
Ей стало нестерпимо больно слышать их голоса, и Киартана отправилась за Пелену, снова в разрушенный замок.
– Ты огорчена! – заметила Афелия.
– Я осталась одна… – Киартана рассказала всё, что услышала, отрешённо глядя на синее безоблачное небо.
– Что за вздор, – удивилась Афелия, легко спустилась с колонны и игриво подскочила к ней. – Разве ты можешь жаловаться на одиночество мне?
– Прости… – осознала своё лицемерие Киартана.
Они часто говорили, Киартана жаловалась на жизнь, а Афелия слушала, расхаживая, словно пушинка, по обломкам разрушенных стен, не опасаясь падения. Её мир заключался в этом, и выйти из замка она