пробег по коридорам детского сада наверх, в отсек, где занимал три комнатенки мой департамент Фенечек-Тусовок.
И вот я садилась за стол, включала компьютер, щелкала «мышкой» и с неизменным почтительным изумлением наблюдала, как возникает на экране потешная летучая мышь в фуражке почтальона, и в мой электронный короб сыплются и сыплются приглашения, воззвания, письма, депеши из Иерусалима, афиши разнообразных, отнюдь не всегда еврейских, организаций и прочая шелупонь, чепуха, чушь и ветошь:
рассылка материалов «Народного университета» Пожарского;
рассылка национальной русской партии Украины о притеснениях, творимых украинскими националистами;
рассылка Чеченского Союза борьбы с оккупацией;
рассылка Панславянского Союза борьбы с засильем американо-сионистского спрута;
приглашение от Гройса явиться на банкет, посвященный учреждению Фонда Объединенных Еврейских Конгрессов;
приказ по департаменту Кадровой политики об увольнении Анат Крачковски и немедленном ее отзыве в Иерусалим;
приказ по департаменту Кадровой политики о восстановлении Анат Крачковски в должности и продлении ее деятельности на три месяца, в связи с отсутствием достойной замены.
…Раскапывание завалов электронной почты прерывалось пулеметной очередью звонков. Я уворачивалась, как могла. Наконец поняла, что, не обучив своих ребят отчаянно и артистично врать, я буду погребена под лавиной посетителей, просителей, представителей и учредителей…
Весьма скоро мы выработали несколько нехитрых приемов.
Тот, на кого выходил очередной, жаждущий моей крови, проситель, аккуратно и вежливо говорил, на всякий случай: – Она на совещании, а кто ее спрашивает? Одну минутку, я выясню – сможет ли она отвлечься.
Затем, на цыпочках вкравшись в мой кабинет: – Там этот старикан, с проектом пирамиды-усыпальницы Рабина.
Или:
– …помните, дама, которая новый гимн Израиля пишет?
Или:
– …Лившиц, насчет генетической перелицовки палестинцев…
Я молча махала руками, хваталась за голову, закатывала глаза, и Костян или Маша, или Женя удалялись также на цыпочках:
– К сожалению, она на совещании у начальства по очень важному вопросу…
Но, бывало, меня заставали врасплох – когда по неосторожности я брала трубку сама.
Так напал на меня старикан, архитектор из Одессы.
Восьмидесятипятилетний могикан, – к моему изумлению, он продрался через колючую проволоку и минные поля нашей охраны и приволок несколько папок со своими проектами. Одна из них – огромная, из похожего на фанеру картона, долго не открывалась, он пыхтел, развязывал тесемки, попутно захлебываясь торопливыми объяснениями, кашляя, задыхаясь, впрыскивая в рот дозы ингалятора. Я, сама астматик, терпеливо и сострадательно все это пережидала.
Наконец, во всю ширь письменного стола передо мной распахнулся