22 июня 1941: тайны больше нет. Окончательные итоги разведывательно-исторического расследования
на разведку Лаврентием Павловичем Берией репрессий. Увы, немало авторов, которые совершенно безосновательно муссируют подобное. В реальности же именно Л.П. Берия восстановил внешнюю разведку после далеко не всегда обоснованных и законных ежовских репрессий. Более того. Именно он взрастил тактическую по своей природе разведку пограничных войск до уровня, когда она смогла решать даже стратегические задачи. А приведя в нормальное состояние все органы государственной безопасности, включая и военную контрразведку, права которой были ограничены и строго очерчены, и подчинив их деятельность действовавшему в то время законодательству, Л.П. Берия тем самым способствовал также и восстановлению военной разведки, которую ежовские репрессии – в ряде случаев небезосновательные – очень сильно затронули.
Ко всему прочему следует иметь в виду, что резко изменившаяся и осложнившаяся международная обстановка потребовала коренной реорганизации разведывательной работы за рубежом. Перед разведывательными службами были поставлены иные, более сложные задачи, которые она была обязана решать с максимальной результативностью.
Но очень непростая ситуация в разведывательном сообществе СССР накануне войны сложилась не только по этим причинам – она оказалась очень непростой прежде всего из-за побегов на Запад в конце 30-х гг. ХХ в. нескольких в прошлом видных сотрудников разведки, в том числе и нелегалов, включая также и резидентов, знавших многие десятки агентов, доверенных лиц и оперативных контактов, прежде всего на основных направлениях разведывательной деятельности.
В таких случаях достаточно продолжительное время сохраняется угроза или расшифровки источников противником и соответственно игры под диктовку противника, или же использование противником этих источников «втемную» для продвижения своей дезинформации. Такое положение дел вынуждало, по меньшей мере, с определенной долей скепсиса и подозрительности относиться к информации ряда источников, которые ранее ничем себя не скомпрометировали. Увы, но это жестокая и суровая необходимость, которая является специфической реальностью разведывательной деятельности, которую надо априори воспринимать и не пытаться ёрничать на эту тему. Тем более недопустимо из-за этого выдвигать в адрес разведки облыжные обвинения. Ибо во всех подобных случаях руководство разведки вынуждено с большой настороженностью относиться к информации таких источников и докладывает ее руководству страны только после тщательной проверки и перепроверки.
Подчеркиваю, что это жестокая, быть может, кажущаяся неуместно нелицеприятной, но сурово диктующая свои правила беспрецедентная, неповторимая, нередко отчаянно не воспринимаемая и не понимаемая различными исследователями специфика разведывательной деятельности.
Что же до конкретики, то извольте. Под пресс незаслуженных подозрений попали, к примеру, легендарный Рихард Зорге («Рамзай»), тот же Шандор Радо («Дора») и некоторые другие нелегальные резиденты и агенты. Но если наветы на Р. Зорге проистекали главным образом из недр самой военной разведки,