мне не пить из губ твоих
То вино, как в юности, хмельное,
И бокал разбит. И нас двоих
Что-то вдруг однажды не устроит.
Что-то вдруг пойдёт у нас не так.
Может быть, с похмельного синдрома
Я твоих, не выдержав атак,
Вдруг уйду из сердца и из дома.
И твоей, лишившись теплоты,
Вдруг пойму насколько друга без друга
Мы с тобой не можем – я и ты.
Я – супруг, а ты – моя супруга.
От тебя не раз я уходил,
Каждый раз обратно возвращался,
Но вина из губ твоих не пил
С юностью давно уж распрощался…
И не дай Бог, снова бес в ребро,
Снова где-то вдруг сорвусь случайно.
И себе назло, тебе назло,
О любви к тебе пишу я тайно.
Эти строки о былой любви —
В них я весь такой неординарный.
Не скажу: обратно позови.
Всё пойму и всё как есть приму,
Лишь за то, что ты есть, благодарный…
Гордыня и гордость
Гордыня и гордость.
Как чёрное с белым.
Как ночь и как день.
Как зло и добро.
Как подлость и подвиг.
А жизнь пролетела —
Расчёской снимаю
С волос серебро…
Гордыню в себе
Я убил не напрасно ль,
Однажды поддавшись
Твоей красоте?
Она же, как ты,
Оказалась опасной,
А мы с моей гордостью
Давно уж не те.
Без подвигов жили
Без подлости тоже.
Гордыня твоя
Становилась сильней.
Но я ещё жив и
Я не уничтожен!
А гордость моя?
Я пока ещё с ней.
И с гордостью я
Заору во всю глотку:
Прощаю тебя
И гордыню твою!
Твою ненавистную
Мне одногодку
И шанс
Вспомнить гордость
Твоей тёзке даю.
Забудь всё, что было —
Раздоры и ссоры,
О том, как любила,
Ты вспомни на миг.
Упрёки забудь.
Преврати их в укоры.
И в ласковый шёпот
Гордыни той крик…
В суете городской
В суете городской я теряю любовь,
Я теряю надежду, как и веру в себя,
Но из уличных пробок мне не вырваться вновь.
Я застрял в них навек, нервно руль теребя.
А я ехал к тебе, чтоб сказать, наконец,
Что устал без тебя я и жить и страдать,
Что тебя я готов повести под венец,
Но по воле чужой вновь боюсь опоздать.
Вновь боюсь не успеть. Всё тебе рассказать,
Как я жил без тебя, как тебя я любил…
Ну, а тот впереди, снова жмёт тормоза,
Словно он не любил или просто забыл.
Никто не сможет так
Я в сердцах берёзовых остался
Как и жил – гуляка и поэт.
С ними