древние китайцы.
Арнольд из Виллановы, Николя Фламель, Василий Валентин оставили после себя шлейфы легенд и кое-какие тексты. В них вроде бы приводятся рецепты изготовления философского камня, иногда довольно подробные. Запасайся серой, ртутью, свинцом, мышьяком и нечеловеческим терпением. Уединяйся в лаборатории, разводи огонь и дерзай. Только учти, нет никакой гарантии, что авторы текстов действительно вышеназванные великие адепты, а не какие-то безымянные проходимцы; что рецептура точна и смесь в тигле не взорвется от медленного подогрева. И вообще, не исключено, что имеются в виду вовсе не материальные составляющие, а неосязаемые и незримые духовные субстанции, заключенные внутри самого алхимика.
Вместо лунного зайца мне стали сниться ртутные бульдоги и свинцовые свиньи. Сюжет о философском камне оставался совершенно темен для меня. О какой-либо ясности не могло быть и речи.
«Если вам кажется, что вы что-то поняли, что текст и сюжет вам ясен, вы заблуждаетесь, вы имеете дело с ложью и надувательством. Только когда вы совсем перестанете что-либо понимать, вы приблизитесь к настоящей тайне и подлинному пониманию».
Это замечание, приписываемое Евгению Филалету, немного меня утешило. Филалет был английским адептом XVII века. Он родился в 1612 году. Он показался мне привлекательней остальных. Он имел два существенных преимущества. Первое – вопросительный знак вместо даты смерти. Второе – его фундаментальный труд «Открытые врата в палаты короля» был в течение двадцати лет настольной книгой Исаака Ньютона. Экземпляр, испещренный пометками Ньютона, до сих пор хранится в Британском музее.
Есть определенное лукавство в том, что алхимическая составляющая присутствует в биографиях многих весьма серьезных и авторитетных ученых, чья научная репутация никогда не подвергалась сомнению. Ньютон, Лавуазье, Резерфорд вряд ли увлеклись бы тайнами «Великого делания», если бы алхимия была полнейшей ерундой, историческим мошенничеством и бредом горстки сумасшедших.
В личной библиотеке Ньютона хранилось около сотни книг по алхимии. По свидетельству Стекеля, одного из ранних биографов ученого, Ньютон написал сочинение, объясняющее принципы таинственного алхимического искусства на основании экспериментальных и математических доказательств. Он очень ценил это свое сочинение, однако оно сгорело в его лаборатории от случайного огня.
Впрочем, случайный огонь вспыхнул вполне своевременно, именно тогда, когда Ньютон получил должность директора Монетного двора. Просвещенная публика XVII века считала алхимию магией и лженаукой. Смутный слушок о том, что директор Монетного двора увлекается средневековым колдовством и ставит эксперименты по «превращению медных фартингов в золотые гинеи», сулил серьезные неприятности.
В этом смысле весьма красноречиво выглядит фрагмент из частного письма Ньютона по поводу статьи британского физика и химика Роберта Бойля «Экспериментальное