максимум, год жизни.
Отец, конечно, повез её в Германию. Там же и делали маме операцию, химиотерапию, ещё что-то там. Мама из Германии вернулась в парике и похудевшая. Но живая! Даже прежний смех её вернулся. На полгода болезнь отступила, а потом опять вернулась. Вернулась, чтобы уже не отпускать.
Он, Денис, в тот день, когда маме поставили повторный диагноз, ушел из дома на три дня. Элементарно бухал, переезжая из клуба в клуб. Благо, их сейчас навалом! А уж приватные кабинеты с удобными диванами есть почти в каждом. И не важно, что эти диваны обычно используют по другому назначению. Через три дня его в одном из таких приватных кабинетов и нашел Егор, начальник охраны отца. Молча зашел, так же молча, сгреб в охапку, как маленького, и привез домой. Хорошо хоть, в кабинет к отцу на руках не занес, и на том, как говорится, спасибо! Егор просто привалил его, Дениса, к стеночке, как куль с мукой, и постучал к отцу в кабинет.
Отец вышел, поморщился от амбре, исходящего от Дениса, окинул его взглядом, оценив мятую одежду, всклокоченную голову и отросшую трехдневную щетину, посверлил Дениса своим фирменным взглядом и ничего ему не сказал. Повернулся к Егору и произнес:
– Отнесите его в комнату и вызовите врача, пусть прокапают, что ли, его! Но здесь, в доме!
Егор кивнул, щелкнул пальцами, и кто-то из его верных псов, материализовавшихся, как из воздуха, подхватил Дениса и потащил в его комнату. И отец с Егором уехали. А Денис тогда проспался, пошел на кухню за водой и там встретился с Оксаной. Толи с похмелья, толи ещё почему, но тогда ему показалось, что Оксана – точная копия его мамы. А сегодня, увидев эту Наталью, он вдруг понял, как он ошибся в Оксане. Нет, определенно что-то такое есть в этой Наталье, что цепляет, и что делает её так похожей на маму.
Денис вышел на улицу и прямиком направился к той лавочке, где были мама с Натальей. Там цвели любимые мамины тюльпаны. Мама его ещё не видела, а вот Наталья его услышала сразу, это он понял по напряженной спине девушки, будто ждала.
"Это хорошо, крошка, что ты ТАК на меня реагируешь!" – усмехнулся Денис мысленно, а вслух сказал:
– Девчонки, привет! Это почему такие красавицы и без охраны?
Анна Петровна, услышав голос сына, резко обернулась и смотрела, как он подходит к ним, на губах у неё заиграла улыбка. Таша развернула её коляску так, чтобы Анне Петровне было удобно смотреть на сына. Она тоже смотрела сейчас на парня, подходившего к ним и видела перед собой не того голого мажора, который демонстрировал свой стояк в окне минут 20 назад, а любящего сына. Маленького мальчика, который улыбается открытой улыбкой, какой умеют улыбаться только дети, завидев любимую маму, и не видит сейчас никого и ничего.
Денис подошел к ним, присел перед коляской матери на корточки, взял её ладошки в свои, поцеловал их и лишь потом поднял на мать глаза и тихонько спросил:
– Как ты, мам? Не замерзла?
– Нет, сыночек, всё хорошо! Сегодня так тепло! – она погладила сына по щеке. Столько было невысказанной любви между матерью и сыном в этих простых словах и жестах,