xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_2" type="note">[2]. Исследователи палеопсихологии отмечают, что одной из важных особенностей становления человеческого общества, в отличие от стай животных, была забота о стариках как хранителях социально-психологического опыта коллектива и источнике мудрости.
В настоящий период растет понимание человека как космопланетарного явления, что позволяет взглянуть на феномен старости с учетом не только его физиологической, но и телесно-духовной целостности, определить его место в социуме[3].
Как отмечается в ряде фундаментальных работ, экзистенциальный план жизни пожилого человека во многом определяется устоявшимися в культуре представлениями и аттитюдами, задающими некий единый и целостный образ старости[4].
Образ старости, выступая социальным стереотипом сознания, исторически определенен и конкретен при достаточной субкультурной и индивидуальной вариативности. Образ старости является элементом менталитета, он продуцирует социально-значимые стереотипы жизни и деятельности, фиксирует ценность возраста и тем самым определяет моральный статус человека. Образ старости – социально и морально ценный образец для жизнетворчества, находящийся в сложных отношениях с реальностью, в разной степени адекватный ей. В то же время в образе старости отражаются предельные возможности и расчеты социума по обеспечению специфических потребностей пожилых людей[5].
Наиболее распространенными, хотя и во многом метафорическими, являются трактовки старости как «поры жатвы», «подведения итогов», «последнего акта пьесы», «выпитой чаши», «конца пути» и т. д.
При рассмотрении социокультурных образов старости, на наш взгляд, резонно особо выделять те мировоззренческие конструкции, которые служат прообразом и ментальным фундаментом современной отечественной культуры. В числе таковых особое значение имеют три архетипические линии – культура древних славян, античности и христианства.
Генезис образа старости в определенной степени доступен изучению начиная с древнеславянской культуры, которую, по мнению Н. А. Коротчик и других авторов, более целесообразно именовать не языческой, а ведической культурой, родственной другим религиям ведического источника – верованиям Древней Индии, Ирана и Древней Греции. Одним из основных событий древнеславянских народов было воспроизведение космосозидающего мифа. В древнеславянском варианте творений Вселенной встречается понятие «старик» или «дед», которое относилось к лесному медведю, приносимому в жертву, а также к последнему снопу, оставляемому на поле после жатвы в дар богу умерших предков – Велесу[6]. Изучение медвежьих культов показывает, что медведь мог символизировать некоего пращура, подобного древнеиндийскому Пуруше, которого, по мифологическим преданиям, расчленяли, представляя его части частями Вселенной.