у нее дела в Ардаме, а в обед мы все трое встретимся…
– В твоем доме? – напряженно спросила я.
– Нет, в ресторации.
Я с трудом сдержала улыбку, ну а затем вынесла свой вердикт:
– Ты ждешь неприятностей от мамочки, Риан, ждешь их со всей очевидностью.
Хмыкнул, затем взял мою левую руку, поднес к губам, нежно поцеловал затянутую в перчатку ладонь и прошептал:
– Тебе совершенно нечего опасаться, родная, это я могу тебе гарантировать.
На том тему закрыли. Я торопливо собрала тетради и учебники на завтрашний день, лорд-директор сложил свои бумаги, затем взял меня за руку, и мы уже собирались перенестись, как в мою дверь постучали. Причем настойчиво.
Выйдя в гостиную, я спросила:
– Кто?
– Я, – хрипло ответил Жловис. – Там тебя у ворот спрашивают, говорят, срочно.
Обернувшись, удивленно взглянула на Риана, тот прошептал: «Жду дома» – и шагнул в адово пламя. Только после этого я открыла Жловису.
– Долго ты, – недовольно пробурчал гоблин. – А переоделась зачем? У вас еще вечернее построение впереди.
– Знаю, – беззаботно ответила я, шагая вслед за привратником.
Мы покинули здание женского общежития, по заледеневшей дороге дошли до ворот, и вот там меня, как выяснилось, ждал совсем не Юрао. Там стояла стройная, высокая женщина, слишком гибкая для человека. В общем, госпожу Крус я узнала еще издали, но, откровенно говоря, была удивлена тем, что Жловис ее впустил на территорию академии.
– Распоряжение лорда-директора, – заметив мое удивление, пояснил гоблин. – От ворот и до конца арки можно впускать, дальше срабатывает система охраны, так что никто опасный не войдет.
Стена у нас в ширину шагов семь, арка примерно такая же, вот и получается небольшое крытое пространство, сухое, кстати, и не продуваемое никакими ветрами.
Едва мы подошли к замотанной в плащ посетительнице, Жловис поклонился и исчез в своей каморке, встроенной в стену, а я услышала:
– Спасибо, Дэя.
– За что? – откровенно не поняла.
Лесная сняла с головы капюшон, открывая зеленые волосы, тончайшую белую кожу, огромные зеленые глаза в обрамлении коричневых, как дубовая кора, ресниц, и улыбнулась, сверкнув зеленовато-желтыми зубами. А затем произнесла:
– Грибо так и сказал, что будешь отпираться до последнего. – Госпожа Крус подошла ближе. – Он ведь не оправдывался бы никогда, мой Грибо. В убийстве сознался сразу, как только Ночные стражи пришли, а в причине… А потом Окено написал записку и передал офицеру Найтесу, тот вскоре вернулся, и Грибо ощутил запах. Твой запах, Дэя. Это с тобой переписывался старший следователь. И когда он прочитал твое послание, приказал всем присутствующим, кроме дроу, уйти и прямо спросил у Грибо: «Долг чести?» Мой волчок и ответил ему: «Да». Офицер Найтес, чувствующий правду, подтвердил слова Грибо, и моего любимого задержали лишь для дачи показаний. Он в тот же вечер домой вернулся. А дело закрыли. Вот сегодня и постановление пришло.
Ух, а я пять дней переживала из-за этого