«стимулы-средства» выступали по-разному. Они могли как соответствовать, так и не соответствовать возможностям их использования; их применение могло выступать как во внешней, так и во внутренней форме. «Психологическое орудие» означало не столько принудительно воздействующее на субъекта начало, сколько точку приложения сил самого индивидуума, которые как бы «вбирают» в себя знак. Индивидуум тем самым рассматривался по существу как активный.
Ни один исследователь проблемы активности не может пройти мимо теории установки Д. Н. Узнадзе. Ядро научных исследований и основной акцент в понятийном осмыслении «установки» приходятся на указание зависимого характера активности субъекта от имеющейся у него установки, то есть готовности человека воспринимать мир определенным образом, действовать в том или ином направлении. Активность при этом выступает как направляемая установкой и, благодаря установке, как устойчивая к возмущающим воздействиям среды. Вместе с тем объективно в психологической интерпретации феномена установки содержится и другой план, определяющийся необходимостью ответа на вопрос о происхождении («порождении») установки. Этот аспект проблемы разработан значительно меньше, чем первый.
Основатель теории установки Д. Н. Узнадзе, подчеркивая зависимость направленности поведения от установки, призывал к изучению генезиса последней, и этим – к изучению активности как первичной. Этот призыв не ослаблен, а, наоборот, усилен временем. Трудность, однако, заключается в недостаточности простого постулирования активности как исходного условия для развития психики. Поэтому некоторые современные исследователи в области теории деятельности (Асмолов, 2007), видя в установке механизм стабилизации деятельности, подчеркивают, что установка является моментом, внутренне включенным в саму деятельность, и именно в этом качестве трактуют установку как порождаемую деятельностью. Это положение представляется нам особенно важным для понимания связи активности и установки. При исследовании предметной деятельности субъекта открывается возможность специального разграничения двух слоев движения, представленных в деятельности: один из них структурирован наличными установками, другой первоначально представляет собой совокупность предметно-неоформленных моментов движения, которые как бы заполняют «просвет» между актуально действующими установками и выходящими за их рамки предметными условиями деятельности. Именно этот, обладающий особой пластичностью слой движения (активность) как бы отливается в форму новых установок субъекта.
Быть может, сейчас более чем когда-либо раскрывают свой конструктивный смысл для разработки проблемы активности теоретические взгляды С. Л. Рубинштейна. Ему принадлежит заслуга четкой постановки проблемы соотношения «внешнего» и «внутреннего», сыгравшей важную роль в формировании психологической мысли. Выдвинутый С. Л. Рубинштейном принцип, согласно