сказала Эмма, выйдя на свежий воздух.
– Кто?
– Джо. Парнишка, который меня обслуживал.
– Не сказала бы, что он так уж рвется быть съеденным.
– Он просто не знает, как я могу его приготовить.
Люси подумала, что метафора не самая удачная. Если узнать, каким способом тебя собираются зажарить или сварить, вряд ли перспектива быть употребленным в пищу станет от этого более радужной.
– Он тебе никого не напоминает? Какого-то секс-символа: киногероя или певца?
– Ну, не знаю.
– А я знаю.
Люси хорошо представляла ее горизонты – достаточно узкие. Наверняка продавца сейчас ожидало сравнение с молодым Идрисом Эльбой или, столь же вероятно, с молодым Уиллом Смитом.
– Вылитый Дензел Вашингтон в молодости, – сказала Эмма. – Неужели не очевидно?
– Нисколько, – ответила Люси. – Но я понимаю: из трех чернокожих лиц, которые хранит твой банк памяти, Дензел Вашингтон в юности был, наверное, отдаленно похож на него.
– Почему же из трех, я и больше могу назвать. Но выбрала того, который реально смахивает на этого парня.
Время от времени Эмма занималась дизайном интерьеров, но, окажись у нее в клиентах чернокожий, Люси была бы поражена до глубины души. А иные области, которые могли бы обеспечить объекты для сравнения – спорт, музыка, литература, даже политика, – Эмма игнорировала как класс. Общаясь с учениками и коллегами, Люси поняла, сколь глубоко въедаются подобные взгляды, но как подступиться к этой теме, если перед тобой зашоренная и бездумная личность? Да никак; Люси и планов таких не строила.
Домой они шли вместе. Эмма жила немного дальше, через две улицы, в одном из больших особняков на склоне холма. Когда-то они были соседками, но Люси с сыновьями переехала после семейного раскола в более скромное жилище.
– Ребят на выходные к Полу отправила?
– Да.
– Значит, если все сложится, то вечерком ты…
– Вечерком я не собираюсь ни с кем ложиться в постель.
– Не зарекайся.
– Ты когда-нибудь изменяла Дэвиду?
– Люси! Ну, ты вообще!
– А в чем дело?
– Ничего себе вопросики!
– А что такого?
– Это слишком личное.
Эмма не хотела признаваться (хотя для Люси это не было тайной), что на протяжении всех лет своего брака хранит безраздельную верность мужу. В том-то и заключалась ее глубинная, темная тайна: невзирая на трескотню о желании съесть кого-нибудь сладенького, на шутки по поводу рулетиков из корейки, Эмма никогда не переступала черту – и не собиралась. Да, в этом виделась полная безысходность, но, если смотреть правде в глаза, она принадлежала к той породе замужних женщин, удрученных жизнью и тоской, которые не оставляют надежды окрутить какого-нибудь юнца. Впрочем, что в этом плохого? Иначе совсем закиснешь.
– Тогда почему мою интимную жизнь обсуждать можно, а твою нельзя?
– Потому, что ты не замужем.
– У незамужних тоже бывают сугубо личные дела.
– Но ты же знаешь Дэвида.
– Я