тусклую комнату. Под потолком зияло еле заметное оконце, похожее на бойницу, в углу стояли баклажки с пресной водой, громоздился ряд консервов, на стене висел автомат Калашникова, вверх уходила вентиляционная труба, в центре стояли диван и мангал.
Платон показал рукой на мангал и произнес:
– Бери-ка.
Мы взяли мангал и вынесли во двор.
– Баранину лучше брать у татар, ты знаешь, где сидят татары?
– Знаю, – сказал я, взял деньги и пошел на центральный рынок…
Любимая, я помню, мы летели на Родос, и ты вместо завтрака в самолете купила лотерейный билет за 2 евро. Красивый статный грек-стюарт так близко наклонился к твоему лицу, показывая лотерейные билеты, что я заревновал.
– Зачем тебе лотерейка, – сказал я, – давай я лучше куплю тебе гамбургер за 10 евро.
Но ты отказалась. Ты предпочла мифический дом на берегу Эгейского моря за 2 евро вполне конкретному гамбургеру за 10 евро.
А потом уже в России я все хотел спросить тебя, как поживает лотерейка, может ты что-то выиграла, например, дом на берегу Эгейского моря, но все забывал. Может у тебя теперь есть и дом, и гамбургер, но ты просто скрываешь это от меня.
Эх дом на берегу Эгейского моря. Зачем тебе он, если теперь мы можем жить в Южном городе и каждые выходные бродить по берегу Черного моря. Разве тебе не нравится Черное море? Разве море имеет национальность и территориальные границы. Море было всегда, еще до людей. Еще до войны. Мы умрем, а оно будет шипеть и трепыхаться. Ах да, я забыл, санкции, санкции.
Сижу около ломбарда Капитал с барельефом Карла Маркса, пью кофе у Адама и жую шоколадный круасан. На крыльце ломбарда появляется двухметровый здоровенный бритый Вадик с щенком подмышкой. Он резко открывает скрипучую дверь, входит в ломбард и ставит щенка на стойку перед оценщиком. Так как дверь остается открытой, то мне хорошо слышен разговор двухметрового Вадика и оценщика.
– Это что? – брезгливо спрашивает оценщик и пытается согнать блохастого щенка со стойки.
– Это Багратион, – радостно сообщает Вадик.
– Вижу, что не Кутузов, – оценщик сгоняет щенка со стойки, но щенок не уходит.
– Всего 1000 рублей.
– За что?
– За Багратиона.
– Мы принимаем только золото, – в помещении жарко, оценщик достает платок и вытирает пот со лба.
– Это не щенок, а золото, – начинает Вадик расхваливать щенка, – он не гадит, спит на подстилке, ест все, даже арбузные корки и мармелад, спит с детьми и охраняет все подряд, настоящая порода!
– Да, знатный охранник, – оценщик скептически осматривает тощего щенка. Щенок начинает лизать ему руку. Оценщик в страхе одергивает ладонь, – но мы принимаем только золото!
– Хорошо, 700 рублей.
– Только золото!
– 500.
– Я сейчас вызову Росгвардию!
– О! Он может пригодиться Росгвардии! 300 рублей!
Щенок встает в позу, подразумевающую отправление малой нужды