может быть интересна не более пятнадцати минут. Я гажу всюду, где появляюсь. И из загаженного мною места должен каждый раз с позором бежать. Мне стыдно за себя и за своё свинство. Но если свинье и станет стыдно, разве сможет она сама себя изменить?
Я сметаю в гостях со столов всё, что вижу. Я лезу под юбку каждой встреченной женщине. Я ворую в столовых алюминиевые ложки, а в поездах краду пепельницы. Да! Чужие, вонючие, заплёванные пепельницы, вывешенные в нерабочих тамбурах плацкартных вагонов. Рядом со мной стыдно идти по городу. Мои заросшие борода и усы просто противны, особенно, когда на них замерзают мои собственные сопли…
Я остановился и перевёл дух…
Она молчала.
А спустя год родила мне дочку.
Лучший подарок женщине к Восьмому Марта – это роскошная роза, завёрнутая в стодолларовую купюру.
Такой подарок я смог сделать Наташе, когда встречал её из роддома, но ЕЙ не дарил такого подарка никогда.
Но я дарил ей звоны серебряных колоколов в Малых карелах под Архангельском, и молодой жеребец летел на меня, ревнуя её ко мне, и старинные брёвна нависали над нами, и мы целовались под навесом в доме бедного крестьянина, и пахло сеном и соломой и струйки дождя стекали по её счастливому лицу. Но я дарил ей сфинксов и ростральные колонны, старинные своды петровских коллегий и плавное течение Невы в Санкт-Петербурге. И медведь, с которым она обнималась у Исаакиевского собора, сбежал от неё при повторной попытке фотографироваться! Но я дарил ей бесконечный прекрасный и строгий узор Спаса-на-Крови и величавые купола Храма Христа Спасителя. Я дарил ей города и дороги, приметы и обряды, маяки и древние камни Херсонеса, и ещё я дарил и дарил ей звёздное небо. Потому что вслед за Кантом я не переставал повторять: есть только два чуда на свете: звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас. А ещё я дарил ей песни, которые напевал мне похоже сам Бог. И если Бог напевал мне такие песни, когда мы засыпали и просыпались вместе, значит он одобрял наш союз. Но она – сама чистота и невинность, искренность и глубокий проникновенный ум, красота, упорядоченность, дисциплина и абсолютное совершенство движений. А я – грязь земли. Правда это такая грязь, из которой и выходило всё то великое, высокое, светлое и чистое, что мы называем Россией. И я не знаю, подарю ли когда-нибудь ещё кому-нибудь розу в стодолларовой купюре. Но я знаю точно, что не променяю ни на какие деньги мира, ни на что на свете это своё чувство к ней. Потому что это чувство во мне и есть мой внутренний нравственный закон равный разве что только всему звёздному небу.
И поэтому в последнюю новогоднюю ночь мы искали на небе взгляды друг друга и были бесконечно далеки друг от друга в пространстве и бесконечно близки друг с другом в душе.
Глава седьмая
ИГРА
ИГРА – аббревиатура, которая расшифровывается так: Ирина Гагарина и Ратушный Алексей
LOVE