– это маленький рост, маленький вес. Подтянуть себя, когда ты весишь пятьдесят килограммов, несравненно легче, чем при весе под центнер. А ты справляешься с этим легко, как будто действительно весишь пятьдесят кило. Напиши мне об этом, когда о тебе и твоей уникальности напишут в журнале. И не забывай торговаться, Петруха, Восток – дело тонкое.
Напоследок из майора снова вылез красноармеец Сухов.
Он завидовал Курочкину. Альпеншток – вот самое грозное оружие, которое он возьмет в руки. А майор поведет нового бойца в учебный лагерь, расскажет, как на этом плато рядовой Курочкин брал банду Тохарова…
– Долой оружие, – бросил под нос майор.
– Что, товарищ майор? – не расслышал Сергей.
– Я говорю, впереди у тебя целая жизнь. Каждый день придется что-то выбирать, а назад пути нет. Больше верь в людей, чем в организации, пусть даже они свои, «родные». Не позволяй никому возлагать на себя большие надежды – отвечать придется по-крупному.
Майор имел право напутствовать своего подчиненного, вылупившегося из яйца цвета хаки, в отеческом стиле. Родителей Сергей лишился в одиннадцать лет. Он сопереживал ему как человеку, но не мог сделать этого еще вчера, когда Курочкин был солдатом. Нашел много общего с этой темой в «Кресте» Александра Бригенца:
– «Устал сопереживать листьям, натренированно падающим мимо земли… Но благовоспитан». Прощай, Серега.
Это были последние слова начальника «Х-группы», обращенные к подчиненному. Рогозин смотрел вслед самолету, взмывшему в небо, подобно ягнятнику, громадной, устрашающей своими размерами птице…
4
Обмен состоялся в лучших советских традициях.
Шеель не чаял когда-нибудь снова проехаться в «Волге», несмотря на то что в чешских городах «Волга» – не редкость. И вот он сидит на заднем диване между оперуполномоченными российской госбезопасности, смотрит прямо перед собой, и непонятно, заканчивается ли его взгляд на лобовом стекле – как мертвое отражение открывшейся впереди панорамы, или простирается дальше отражения, которого Шеелю мало. Эффект перевернутого зеркала. Смотришь в него (а себя не видишь) и выбираешь по желанию, на чем остановиться. Это и есть «слепой» взгляд. Взгляд в никуда. Но все же Шеель смотрел – в будущее, к которому он питал особые чувства, нежнее, чем к самым приятным моментам прошлого.
Мост. Шеель улыбнулся. В голову лезут «послабления»: «Помнишь мост через Эмс, который после взрыва лишился пролета?» – «Это классика. Помнится, в воду упал автобус…» Шеель видит только действие, память отсекает все, что лишено динамики. А может быть, это воля командира не дает ему увидеть жертвы, десятки смертей.
Никакого моста не будет. Просто мост – символ обмена, символ свободы, символ сотрудничества и разведки. В 1962 году на границе Западного и Восточного Берлина советский разведчик, сын немецкого революционера, рожденный в Великобритании, возвращался в страну, которая стала ему второй родиной, сейчас же эта земля встречала предателя, который