утреннее занятие началось. И пусть играет!
Представитель управляющей компании спрашивал у них перед подписанием договора аренды, не помешают ли им звуки музыки, но Анна-Мари сказала, что музыка мешать не может! Главное, чтобы ниже не обитали заядлые курильщики. Андреас согласился, а представитель только развел руками, мол, с куревом ничего поделать нельзя, серая зона закона! Курить во своих четырех стенах в Швейцарии не воспрещается при условии, как указано в Обязательственном праве, соблюдения интересов соседей. А где проходит эта граница соблюдения? Никто толком сказать не может. Так что пусть уж лучше музыка. Допив кофе, что еще сильнее раздразнило его аппетит, Андреас прихватил свой рюкзак и вышел из квартиры. Заперев дверь, он спустился по лестнице и на мгновение притормозил у двери квартиры ниже: звуки пианино были слышны здесь куда отчетливее.
Автобус, красный гигант на водородном двигателе, притормозил, подобрал еще двух пассажиров и отправился к вокзалу. Его сосредоточенная тишина изредка прерывалась голосом диктора по громкой связи и приглушенным шумом пролетающих поездов. Никаких проблем, сегодня тут все идет строго по расписанию! Под сводами ажурных перекрытий на художественных стропилах литого чугуна прохаживались голуби. Иногда они взлетали и, хлопая крыльями, меняли свое местоположение. В здании вокзала во все том же заведении продолжалась акция в пользу крестьян Южной Америки, но народу было уже куда меньше, а свободных мест больше. Андреас купил субботний выпуск цюрихской газеты, сэндвич с пармской ветчиной и бутылку зеленой «Ривеллы».
Он вспомнил, что где-то тут неподалеку жил писатель Педро Ленц и еще несколько писателей. И что Анна-Мари как-то даже рассказывала ему о целой творческой школе, которая как-то так сама собой зародилась здесь между вокзалом, промзонами и жилыми кварталами. Она показывала ему его фотографии, но Андреас уже не мог точно сказать, кто делал эти снимки и кто был автором небольшого видеоролика, на котором Педро Ленц читал текст в небольшом подвальчике, головой упираясь в потолок и постоянно отбрасывая прядь волос, дерзко падавшую ему на глаза. Текст, который очень, кстати, хорошо продавался, он читал на распевном языке, это был вымышленный текст о красивой женщине, о том, как, нарушив покой художника, она превратила его и всех вокруг в героев античной трагедии, рассказанной на новый лад, а недалекий город Цофинген, откуда ее и занесло в этот текст, казался городом у горизонта событий совершенно невероятных для того, чтобы быть правдой, но достоверных в достаточной степени для того, чтобы превратиться в пронзительное для сердца и души повествование.
* * *
Пришел проводник. Отложив газету на соседнее кресло, Андреас показал ему свой годовой единый проездной – красную карточку с неестественной фотографией. Проводник был молодым человеком с черными глазами и с кожаной