для приземления оказалась упругой и по ощущениям очень тонкой. Лекс открыла глаза, но вдруг понял, что они не открылись. Точнее открылись, но как будто совсем не они.
Внимание с непривычки болезненно ударило белым светом отовсюду. Вокруг не было ничего, только снежного цвета поверхность, на неизвестно большое расстояние распространяющаяся во все стороны. Попривыкнув к растерянности в пространстве, Лекс попробовал встать. С определенным верхом и низом оглядываться было гораздо проще.
«Никого», – подумалось ему. Тут же вдалеке появилась черная точка. Вибрируя и, подергиваясь, она росла, а, следовательно, приближалась. «Человек…».
Человеку оставалось с десяток шагов. Его лицо было мужским, загорелым и не похожим на современное. Он щурился и прикрывался от чего-то рукой. Еще чуть ближе, и Лекс заметил, что его серые волосы и одежда, похожая на больничную униформу, развивается как будто на сильном шквалистом ветру. Ветер вдруг стих, когда человек приблизился на расстояние вытянутой руки. Его взгляд и цвет, да и вообще структура походили больше на старую черно-белую фотографию, совсем из тех первых, на которых давно забытые пра пра родственники, история, что уже начала преобразовываться в мифы о чудных нарядах и подвигах духа. Он поднял руку ладонью вперед и громко отчетливо спросил:
– А ты где?
Лекс почувствовал намерение растеряться, но делать этого не хотелось.
– Я не знаю, – спокойно проговорил он.
Незнакомец удивленно и радостно улыбнулся, протянул руку и как будто потянул за собой. Лекс двинулся вперед. Само пространство вокруг пришло в движение. Ветер, тот самый, что принес с собой серовласый, осторожными попытками касался кожи и волос. Вдруг показалось, что где-то зашелестели осенние листья. Белая пелена вокруг спадала как занавес. Под ногами захрустел песок. Вокруг стало темно, и от резкой темноты у Лекса заслезились глаза. Голова дрожала от озноба и кружилась в попытке уследить за сменой декораций. Они менялись с ураганной частотой. Рука тянула его все дальше и дальше, пока, наконец, не ослабила хватку.
Лекс моргнул и снова открыл глаза. Он сидел на куче сухих веток над нависшим над ним крючковатым камнем. Вместе с выступом снизу они создавали подобие грота, но разглядеть, из чего торчали эти гранитные нос и подбородок, Лекс не мог. Седовласый сидел напротив. Между ними горел огонь костра. Грот защищал от ветра, что создавал у границы скалистого козырька завихрения, а вместе с ними непрерывный вой, похожий на тягу в трубе печки.
Камень окружал со всех сторон, кроме одной, той темной, куда ветер уносил самого себя. Лекс повернул голову и увидел там лица знакомых людей, деревья, горы, бургеры из закусочных. Картинки всплывали как квадратики окон на экране планшета так быстро, что к горлу подступила тошнота. Он отвернулся и уставился на огонь.
Лицо старика освещало пламя. Он казался