смысла жизни так и не выросло. Иногда ему казалось, что он сам словно сужается, иссыхает. Тогда тот, что командует в голове, растерянно замолкал или сразу переключался на работу. Ведь лишь в работу Максим включался всем сердцем. Не только потому, что многие шли с проблемами, для решения которых уже испробовали все и готовы были впасть в отчаяние. И не потому, что Максим понимал, что откровенно сильнее и опытнее других колдунов, поэтому имеет больше возможностей реально помогать людям, а не прикладывать подорожник там, где нужна операция. Он просто не мог поступать иначе. Каждая чужая судьба, каждая проблема словно становилась его собственной историей. И нити следствий были нужны ему исключительно как более эффективный инструмент помощи другим, ибо разобраться с причинами часто бывало недостаточно. Конечно, далеко не всем клиентам требовалась помощь в беде. Некоторые шли воплощать желания, продиктованные жадностью, трусостью или банальной ленью. Отличал одних от других неустанно дежурящий в сердце колдуна внутренний судья, размахивающий каким-то своим личным кодексом. И именно он заставлял несколько часов подряд отговаривать одного клиента от задуманного, не требуя денег, и жестко отказывать другому, не объясняя причин. Этот судья, пожалуй, и являлся наиболее… живой частью личности Максима. И сейчас он барабанил изнутри кулаками по ребрам, требуя сделать хоть что-то. Но что?!
С утра Максим проснулся примерно в том же расположении духа, в каком пытался заснуть вчера. Чтобы хоть как-то переключиться, парень практически вылизал квартиру, сходил в бассейн и даже напросился в гости к Настеньке, чтобы начать отговаривать от поездки во Францию. Она, конечно, безоговорочно доверяла советам старого друга, но сегодня пришлось влить в нее полбутылки вина, прежде чем девушка смогла хотя бы допустить мысль, что в Москве можно жить счастливее, чем в Париже. В своих мечтах она уже жевала круассаны на завтрак, роняя крошки на лэптоп. Однако покидал он Настенькино столичное гнездышко, богато обставленное в духе романтизма, с четким ощущением, что процедуру придется повторить.
Как бы то ни было, этот атомный реактор на ножках всегда служил отличным антидепрессантом, и Максим ехал домой уже в более-менее приличном настроении. Начавшее покрывать город предновогоднее убранство подмигивало огнями в такт музыке, плывущей по салону автомобиля. Молодой человек раздумывал над тем, чего бы такого невинного написать Ганне после вчерашней дискуссии. Впрочем, любой контакт сойдет, чтобы почувствовать, изменилось ли что-то после встречи с той странной женщиной.
Время было позднее и людей на улицах осталось немного, поэтому бегущие впереди по тротуару сразу бросились в глаза – мужчина и женщина догоняли девушку. Он начал притормаживать, пытаясь понять, не нужно ли вмешаться. Фонило от них крайне неприятно. Когда Максим почти поравнялся со этой троицей, мужчина выбросил руку вперед, но не ударил. Может, кинул что-то незаметное в темноте? Удирающая со всех сил девушка как подкошенная