Тома, продолжали наращивать балки, в то время как других перевели на отделочные работы на мощной нижней платформе и арках между опорами.
Но вся работа чуть не застопорилась из-за одной проблемы – кранов. Хитроумные передвижные краны ползали вверх и вниз, как и раньше, но их скорость оказалась слишком низкой для новых темпов строительства. Каждому приходилось преодолевать полторы-две сотни метров, чтобы доставить наверх секцию, которую монтажники быстро крепили и потом беспомощно ждали, пока кран медленно полз за новой. График работы срывался. На стройплощадке царило раздражение и нервозность.
Однажды Жан Компаньон остановил Тома:
– Хорошо хоть ты не хмуришься, юный Гаскон. У тебя девушка? В этом дело?
– Да, месье. – Тома счастливо ухмыльнулся.
– Что же, рад за тебя. – Старший мастер задумчиво помолчал. – Мне не нравится настроение моих рабочих, Гаскон. Ты знаешь, когда в работе появляются проблемы?
– Нет, месье.
– Так я скажу тебе. Проблемы возникают не тогда, когда работы слишком много, а когда ее слишком мало. Я неоднократно сталкивался с этим. Так что советую тебе думать побольше о своей девушке и держаться подальше от всяких неприятностей, ты меня понял?
– Да, месье.
Чтобы претворить найденное Эйфелем решение на практике, понадобилось время. Но наконец все было готово. И как только заработало новое устройство, на стройплощадке все переменилось.
Механическая лебедка возносила секции вертикально с земли на первую платформу. Как только они туда прибывали, их перевешивали на вторую подъемную систему, которая переправляла их еще на шестьдесят метров до следующей платформы.
– А когда мы заберемся еще выше, то установим лебедку на высоте примерно двести метров, – сообщил рабочим Эйфель.
Подъем деталей с помощью лебедки до второй платформы занимал всего несколько минут. А дальше эстафету принимали ползучие краны, отвозя секции к месту назначения. Доставка секции с земли до верха теперь занимала не более четверти часа.
Также Эйфель объявил об увеличении платы с десяти до шестнадцати сантимов в час. Башня была готова взметнуться в небо.
Но как только механика процесса наладилась, возникла другая сложность.
Она обозначилась вскоре после того, как заработали лебедки, в середине сентября. Тома подошел к стройплощадке со стороны Сены и понял, что не видит верха башни. Все, что было выше второй платформы, исчезло в осеннем тумане. В радостном возбуждении поднимался Тома на башню: сегодня они будут собирать секции словно в облаках, думал он. В серой мгле виден был только загадочно мерцающий огонь под жаровнями, с помощью которых раскаляли заклепки. Но оказалось, что Тома забыл о том, что всегда сопутствует туману.
Холод. Там, наверху, на высоте более ста двадцати метров, температура была ниже, чем на уровне земли. Хотя работал он усердно, сырость все равно проникала до самых костей. Тома огляделся. Другие верхолазы чувствовали себя не лучше. Когда в обед рабочие спустились, то повсюду звучали проклятия.