ее поникли, а глаза наполнились слезами. – Она была остра на язык. Бедная девочка… Как она умела нас развеселить! – Салливан прерывисто вздохнула. – Ей это хорошо удавалось. – Она посмотрела на Питта. – Как-то она подарила мне ботиночки. У нас с ней один размер ноги. У них были такие красивые каблучки… Тогда у Ады выдалась удачная неделя, а у меня как раз был день рождения. – По щекам Нэн катились слезы, смывая белила и румяна, но она не собиралась себя контролировать. Сейчас в ней появилось особое достоинство, и ее печаль по убитой подруге была искренней. Все это заставило Томаса на мгновение забыть об убогой комнатушке с неубранной неопрятной постелью, о вони, доносившейся со двора, о безвкусной кричащей одежде местных обитательниц и о том, что перед ним разочарованная отчаявшаяся женщина, чье тело устало от любви, так и не познав ее.
Питту оставалось только выразить Салливан свое соболезнование по поводу гибели Ады Маккинли.
– Мне очень жаль, – сказал он тихо и, не колеблясь, положил свою руку на сложенные руки Нэн. – Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы найти того, кто убил Аду. Я заставлю его ответить за это, кто бы он ни был.
– Вы сделаете это? – взволнованно воскликнула его собеседница. – Даже если это будет джентльмен?
– Даже если это будет джентльмен, – пообещал полицейский.
Примерно таким же был его разговор с третьей свидетельницей, чья комната находилась рядом с комнатой Ады. Агнес Солтер была молода, но красотой не блистала. У нее был слишком длинный нос и слишком большой рот, однако заразительная живость юности поможет ей в ближайший десяток лет компенсировать все недостатки. Когда же молодость этой девушки пройдет, а тело увянет, ее могут ждать нелегкие времена. Агнес, возможно, уже и сама над этим задумывалась.
– Конечно, я знала Аду, – спокойно ответила Солтер на вопрос Питта. Она сидела на стуле с прямой спинкой, высоко, до колен, подобрав юбки и открыв свои красивые ноги, которые, очевидно, были ее гордостью. Однако в Томасе Агнес мужчину не видела: он понял это по ее безразличному взгляду. Открывать ноги просто стало для нее профессиональной привычкой, да и поза эта казалась ей удобной.
– Она была задавакой, но неплохой девчонкой, – продолжала проститутка свой рассказ об убитой. – Была не прочь поделиться, чем могла. Как-то дала мне свои подвязки. – Женщина довольно улыбнулась. – Она понимала, что ноги у меня красивее, чем у нее, хотя ее ножки тоже выглядели неплохо. Когда речь шла о хорошем заработке, она всегда это понимала. Я тогда неплохо заработала на ее подвязках. Некоторые джентльмены просто балдеют от красивых подвязок. Наверное, леди вовсе их не носят. Там всё корсеты да длинные панталоны…
Питт благоразумно воздержался от комментариев. За окном начинался новый день, и улица, на которую выходил переулок, была уже запружена повозками и экипажами. Вовсю работала фабрика напротив.
– Мне нечего вам сказать, – продолжала Солтер. – Я ничего не знаю. Хотела бы я видеть, как этого негодяя четвертуют!.. Риск риску рознь. – Она сжала кулаки так сильно, что побелели