что симфония, но вот на вечерний блюз вполне потянет. Еще одно движение – и тайна спряталась за полупрозрачной материей. Теперь наступил черед рубашки. Настя плавно подняла руки, и рубашка, скользнув, прикрыла живот и бедра. Вот это уже броня! Ничто уже более не свидетельствовало о свершившемся.
Ничего так не притупляет чувства опасности, как созерцание красивой женщины, которая только что занималась с тобой любовью. Ее слегка утомленные движения, она опьянена любовью и продолжает пребывать в грезах. Ее шальную радость выдает лишь блеск глаз и зрачки, которые то расширяются до размеров радужки, а то вдруг сокращаются до размеров песчинки. Не один мужчина сгинул в преисподнюю только потому, что слишком долго смотрел на женщину.
Мозг еще анализировал степень опасности, раскладывая ее на составляющие, но правая рука уже сама потянулась к рукояти оружия. Чувством, трудно поддающимся объяснению, Маркелов вдруг осознал, что в комнате присутствует третий человек, и он даже успел осмыслить, когда именно тот успел войти, – в тот самый момент, когда Настя натягивала трусики. В такие мгновения всякий настоящий мужчина, завороженный зрелищем, необыкновенно тупеет, ничего не слышит, будто глухарь на току. И более удачное мгновение, чтобы ликвидировать его, трудно даже представить. И если Захар еще жив, следовательно, человеку, находившемуся в комнате, от него нужно нечто другое. Маркелов даже сумел оценить местонахождение источника опасности. Человек стоял за его спиной. И тотчас он почувствовал сладковатый запах оружейного масла.
– Не дергаться, – раздался за спиной спокойный голос.
По тому, с какой уверенностью говорил человек, было понятно, что ему не впервой материализоваться за спиной потенциальной жертвы и подобную ситуацию он склонен разрешать самым радикальным способом.
Настя продолжала одеваться как ни в чем не бывало, даже не обернувшись. Она вела себя так, словно происходящее не имело к ней ни малейшего отношения. Уверенными движениями расправила слегка помявшееся платье, после чего, присев на стул, принялась надевать туфли. Слегка топнув, она критически осмотрела себя и, судя по выражению ее лица, осталась весьма довольна собой.
От прозвучавшего «вечернего блюза» остался только последний аккорд – «бац»!
– А теперь подними руки и повернись ко мне, – все тем же спокойным голосом продолжал неизвестный.
Голос незнакомца действовал как гипноз, безжалостно подавляя всякую волю к сопротивлению.
– Что тебе надо? – развернувшись, спросил Маркелов.
Незнакомец сидел на краю стола. Очень удобная позиция, чтобы, оттолкнувшись, приступить к нападению. Отверстие ствола казалось необыкновенно большим, и от него так и тянуло неприятной жженой кислятиной. Лицо незнакомца поросло пегой «ботвой», а пышные усы пшеничного цвета загибались к самым ушам. Толстоватые губы растянулись во вполне доброжелательной улыбке. В общем, выглядел он вполне располагающе, даже с некоторым налетом добродушия. На лице никаких переживаний по поводу того, что в следующую